Эпоха последних слов
Шрифт:
Аргрим молча слушал, скользя взглядом по стенам и потолку. Старика Раттбора явно было рано сбрасывать со счетов. Так вывернуть истину наизнанку вряд ли смог бы кто-то другой. Слова, сказанные хриплым мертвецким шепотом, определяли дальнейшую судьбу всех, умудрившихся выжить, лишали их шансов на спасение. Скоро, скоро начнется кровавое веселье, и земли четырех народов превратятся в сплошное поле битвы, служащее лишь одной цели — развлечению Химеры, дочери Внешнего Хаоса.
— Закончил? — спросил магистр, когда скрип пера
— Да, — ответил писарь и протянул ему документ. Руки парня заметно дрожали. Благовония и полумрак не смогли обмануть его. Наверное, стоит впредь подобные встречи со слугами взять на себя, а первого Верховного Инквизитора показывать публике только время от времени, тщательно подготовившись и издалека. Например, с балкона.
Раттбор пробежал текст бледными глазами, потом одним движением подписал его и сунул бумагу обратно трясущемуся прислужнику.
— Спустишься в подвал, отнесешь переписчикам. К утру должно быть двести копий.
— Да, ваше светлейшество.
— Двести!
— Да, ваше светлейшество.
— Ступай.
Поклонившись, парень развернулся и быстрым шагом, чуть не падая, кинулся к дверям. Когда он скрылся в коридоре, Аргрим поднял правую руку над головой и растопырил пальцы. Тотчас в трех шагах от него, из теней, скопившихся между лишенных факелов колонн, возник воин Погонщиков.
— Следуй за ним в подвал и внимательно слушай, о чем он будет говорить с переписчиками. Потом уничтожь. Жду с докладом.
Погонщик — нет, уже Инквизитор — кивнул и вновь растворился в тенях. Прошелестели легкие шаги, приоткрылась и хлопнула створка дверей. Наступила тишина.
— Сколько их? — спросил магистр.
— Что?
— Сколько их здесь, в этой комнате? Твоих невидимых убийц?
— Не моих, ваше светлейшество, — усмехнулся Аргрим и чуть склонил голову. — А ваших.
— Брось, — отмахнулся Раттбор и встал с трона. — Думаешь, я не понимаю, что представляю собой? Всего лишь инструмент. Деревянную дурилку, которой бродячий циркач развлекает крестьян на ярмарке, пока его товарищ незаметно обчищает их карманы. Но я не возражаю… я готов к этому. Надеюсь только, что хорошие хозяева не станут выкидывать добрый инструмент. Потому что когда-нибудь он может пригодиться снова.
Колдун не отвечал. Повернувшись к дверям балкона, он сосредоточенно смотрел на юг, туда, где начинающий темнеть небосвод прятал у самого горизонта узкие облака, похожие на чьи-то растопыренные пальцы. Или это дым? Будет буря. И придет она именно с юга, со стороны Девятого Замка алхимиков. Возможно, он все-таки зря посмеялся над двухголовым божком и его очумелым рыцарем-протеже. Возможно, следовало довести дело до конца.
— Так смогу ли я пригодиться снова? — во второй или третий уже раз повторил магистр.
Аргрим отвлекся от размышлений, повернулся к разлагающемуся старику, пожал плечами:
— Кто знает.
— Хорошо, — кивнул Раттбор. — Хорошо. Это лучше, чем ничего.
Тяжело переваливаясь, он обошел вокруг трона, облокотился о спинку, кашлянул, выплюнув несколько багровых капель. Потом, будто вдруг только что вспомнив, спросил:
— А что с мальчишкой?
— С Паладином, которого мы привезли?
— Да.
— Без сознания. Раны тяжелые, но выкарабкается. Молодой, здоровый организм…
Раттбор облизнулся, и тоненькая струйка слюны пробежала по его гладкому подбородку. У мертвых свои аппетиты. Шумно втянув носом воздух, он поднял взгляд к потолку:
— А где он?
— В башнях. В моих покоях. Его надежно стерегут.
— И…
— Нет. Погодите, ваше светлейшество. Мальчишка пока нужен. Мы дождемся, когда он проснется, а потом выясним, что ему приснилось. После этого делайте с ним, что хотите.
— Хм… да. Отлично. Он один?
— Его брат для нас не опасен, я не стал тратить на него время.
— Не опасен? А если тот попытается освободить нашего пленника?
Аргрим приподнял бровь:
— Освободить? Ну что ж, пусть попробует. Тогда вы, ваше светлейшество, получите в свое распоряжение и его.
Раттбор расплылся в широкой, узкой, жабьей улыбке. Аргрим скривился, не скрывая отвращения. Ради власти и победы он готов был терпеть рядом с собой даже такую мерзость.
Скрипнула дверь, легкое дуновение свежего воздуха коснулось лица. Тени чуть двинулись, исказились и образовали высокую плечистую фигуру с длинными мечами, крест-накрест висящими за спиной. Слава Темным Владыкам.
— Сделано, — сказал воин и бросил на пол отрубленную голову писаря. Та упала с глухим стуком, забрызгала мрамор красным. На бледном, испачканном кровью лице несчастного застыло изумление. Первая жертва Праведной Инквизиции.
— Ты слышал его разговор с переписчиками?
— От первого до последнего слова.
— О чем говорили?
— Нет оснований тревожиться, господин. Он только повторил приказ магистра сделать две сотни копий к утру.
— Прекрасно.
— Кто-нибудь видел тебя? — тихо спросил Раттбор, не отрывая пристального взгляда от головы, подкатившейся к подножию трона.
— Не обижайте моих людей, ваше светлейшество, — ответил за воина колдун. — Они ничем этого не заслужили.
Верховный Инквизитор промолчал. Убийца легко поклонился и, отступив на шаг, скрылся в темноте. Одно плавное, неуловимое движение, едва заметный всплеск мрака, то ли перепончатые крылья, то ли просто рябь в глазах — и тени успокоились, улеглись привычным узором. Аргрим завидовал ему. Он сам с удовольствием бы ушел на темную сторону, наслаждался ее тишиной и цельностью, слушал бы далекие голоса демонов и постигал истинную суть вещей. Но у него было слишком много обязанностей.