Эпоха последних слов
Шрифт:
— Приветствую! — воскликнул он, шагнув навстречу. — Не каждый день у нас бывают столь важные гости. Да, возникло небольшое недоразумение, но оно уже разрешено. Вы ведь не держите на нас зла?
— Ни в коем случае, — ответил Вольфганг прежде, чем Костолом успел раскрыть рот. — Однако хотелось бы прояснить все до конца. Почему вы вдруг решили, будто можете нам доверять?
— О… — Лариус расплылся в слащавой улыбке, от которой у рыцаря едва не свело зубы. — Дело в том, что… кхм… за вас замолвили словечко.
— И кто же?
— Тот, кому мы всецело доверяем. И ваш хороший знакомый, господин
— Да.
— Вот и отлично, — улыбка на сухоньком личике Лариуса стала еще шире. — Тогда не будем терять времени, а прямо сейчас и направимся вниз, на встречу с теми, кто хотел вас видеть.
— Постой-ка! — Скалогрыз дернул Вольфганга за ремень. — А как же Харлан?
— А! — Лариус всплеснул руками. У него были длинные тощие пальцы, основательно перепачканные в серой пыли. — Конечно-конечно… раненый товарищ. Я стал такой забывчивый, голова постоянно занята кучей проблем. Пожалуй, действительно стоит сначала зайти к нему. Правильно?
— Само собой, — кивнул Вольфганг. — Как только мы убедимся, что с нашим другом все в порядке, отправимся на встречу с важными персонами.
— Хорошо. Прошу за мной.
Лариус двинулся по одной из навесных галерей. Вольфганг шел рядом, чуть сзади пыхтел Скалогрыз, не спускавший подозрительного взгляда со спины провожатого. За ним шагала Элли, а следом тяжело топал Костолом с Червяком на спине. Трое молодых братьев замыкали шествие.
— Тут недалеко, — пояснял Лариус. — Мы поместили его в ближайшем лазарете. Бедняга был в тяжелейшем состоянии. Думаю, если бы не заживляющие зелья, он бы отправился на темные тропы еще сегодня утром.
— Заживляющие зелья? У вас остался запас?
— Конечно. Наша цитадель всегда являлась центром лечебной алхимии. В чем в чем, а в магических напитках здесь недостатка нет.
— То есть сейчас с Харланом все в порядке?
— Скажем так: бегать он пока не сможет, да и сражаться — вряд ли, но жизни его больше ничто не угрожает. Вот и пришли, кстати…
Лариус свернул с галереи в узкий коридор, уводящий в глубь башни. Еще один поворот, тут же — еще один — и они оказались в обширном круглом помещении. Лазарет ни с чем нельзя спутать: полки, тянущиеся в несколько рядов вдоль стен, ломились от разнокалиберных пузырьков и бутылей самых диковинных расцветок и форм, в воздухе плавал кислый аромат целебных зелий, а на серых каменных стенах кое-где виднелись застарелые, намертво въевшиеся багровые пятна. Под потолком вились, переплетаясь, многочисленные трубки и шланги.
Здесь стояло пять коек, и все они пустовали, кроме одной, самой дальней, стоявшей у единственного в комнате высокого стрельчатого окна. На ней лежал Харлан. Его правую руку сковывала грамотно наложенная шина, грудь покрывали бинты, сквозь которые тускло проступала кровь. Он был чисто выбрит и умыт, а потому смотрелся, пожалуй, лучше своих товарищей, избежавших серьезных ранений.
— О! — воскликнул он, увидев пришедших. — Вот и друзья, наконец!
— Рад тебя видеть, — сказал Вольфганг. — Как себя чувствуешь?
— Раненым, — ответил торговец, улыбаясь. — А в остальном все отлично. То есть, конечно, все хреново, но могло быть и значительно
— Правильно, — кивнул рыцарь. — Нам повезло.
— Еще как. Если бы не алхимики, я бы уж, пожалуй, кормил стервятников. Или превратился бы в угли под проклятой лавой.
— Точно, — подтвердил Скалогрыз. — Каждый из нас был бы там.
— Кстати… а где вы пропадали все это время? — спросил Харлан.
— В подвале сидели, — буркнул гном. — Как почетные гости.
Лариус поспешил вмешаться.
— Имело место роковое недоразумение. — Он вскинул руки, растопырив свои тонкие пальцы. — Мы редко впускаем чужаков в нашу цитадель, и потому немного растерялись. Прошу оставить сей досадный инцидент в прошлом, просто забыть его. Уверяю вас, впереди столько важных событий.
— Я не сомневаюсь! — сказал Вольфганг. Ему категорически не нравился старший алхимик. Не нравилась его постоянная приторная ухмылочка, его бледная дряблая кожа, его желтые обломанные ногти. Казалось, что этот человек целиком состоит из притворства, что он позабыл, или даже не знал никогда, как общаться, а теперь изо всех сил пытается выглядеть настоящим. Живым. В его присутствии рыцарю постоянно было не по себе.
— Вас уже покормили? — обратился Лариус к Харлану.
— Да, очень сытно, спасибо.
— Чудесно. Нам с вашими друзьями сейчас нужно отправиться… на важную встречу. Ее нельзя откладывать долее. Я пришлю брата Ордуса сменить вам повязки.
— Разрешите мне это сделать, — попросила вдруг Элли. — Думаю, мое присутствие на той… встрече не обязательно.
— Кхм… да, но… — Лариус замялся. События развивались по непредвиденному сценарию, и он явно не знал, как реагировать. Даже такая простая вещь поставила его в тупик.
— Хорошо, — сказал старик наконец, вновь всплеснув руками. — Вы ведь… э… умеете обращаться с ранеными?
— Последние два месяца я ничем другим не занималась. Перевязки, штопание швов и прочее в таком духе. Червячок мне поможет, правда?
Мальчишка радостно кивнул. Лариус опустил на него изумленный взгляд своих блеклых глаз. Возможно, он действительно только что заметил это шустрое существо с грязными щеками и лохматой головой.
— Отлично, тогда… э… — Алхимик указал на ближайшую к кровати раненого полку. — Вот здесь все необходимое. Ничего другого не трогайте, некоторые зелья могут быть смертельно опасны.
— Понятно. За Червячком присмотрю, не волнуйтесь. Он у нас послушный.
— Вместе присмотрим, — усмехнулся Харлан. — Разве что я не сумею его догнать. Так, малыш?
Червяк опять кивнул.
— Ты нам нужен, дружище, — сказал Вольфганг торговцу. — Выздоравливай быстрее.
— А куда я денусь!
Лариус вышел из лазарета и повел оставшихся с ним вниз по узкой винтовой лестнице. Здесь было так тесно, что Костолому приходилось спускаться боком. Вольфганг временами оглядывался на него. Он не мог не думать о том, что совсем недавно, в другой цитадели, расположенной в паре дней пути отсюда, погиб его боевой товарищ, успевший стать настоящим другом, Гром-Шог, сородич Ыра. Теперь их снова было трое: человек, гном и орк. Маленький отряд, способный на большие дела. По крайней мере, готовый к ним.