Эра Огня 5. Мятежное пламя
Шрифт:
— Не смотри.
Мы молчали. Мы летели. Потом я сказал:
— Ты полетишь со мной до конца?
— Там не будет конца, — отозвалась Сиектян. — Просто однажды я останусь на одном из слоёв, а ты полетишь гораздо дальше. В тебе есть то, что позволит лететь гораздо дальше, чем когда-либо сумею я...
— Но ты умрёшь?
— Моё тело? Да.
— Так нельзя, Сиектян. Вернись.
— Только с тобой.
— Но почему?!
— Потому что я хорошо знаю твою душу, Мортегар. Сможешь убить меня?
Тишина. И свет начал от меня отворачиваться.
— Сука ты, Сиек-тян.
Она засмеялась, и облака завертелись в обратную сторону. Они кружились, кружились... И у меня начала кружиться голова. У меня появилась голова. И меня вырвало.
Я смутно ощущал, что лежу в воде. Что чьи-то руки переворачивают меня на бок, не дают захлебнуться рвотой. Я отдалённо понимал, что плачу.
— Всё хорошо, — шептала Сиек-тян. — Всё хорошо, Мортегар. Это просто нужно перетерпеть.
Я хотел сказать, что знаю. Что уже умирал и возвращался неоднократно. Но язык не слушался. Изо рта вырвался только еле слышный стон.
Не сразу получилось открыть глаза. Солнце садилось, крася реку в алый цвет. Как будто водыеё были кровью.
Одежды на мне не было. И на Сиек-тян — тоже. Она придерживала мою голову, не позволяя мне опуститься на дно. Вода доставала ей до ключиц.
— С возвращением, — улыбнулась Сиек-тян.
— Ты... опять? — просипел я.
Она улыбнулась ещё шире. А потом наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Сильно, требовательно. И я уступил её напору, потому что это была — жизнь. Вода. Стихия.
— В этот раз, — прошептала Сиек-тян, — я не заберу твою душу. Твоя душа теперь гораздо больше, чем моя. И она может вместить в себя целый мир.
Налетел ветерок, бережно коснулся моего лица. Потом показалось, будто сама вода гладит меня. А в тот миг, когда солнце окончательно кануло за горизонт, вокруг нас на воде загорелись огни.
— Что это? — спросил я.
— Это Стихии, — прошептала Сиек-тян. — Стихиали. Они благодарят тебя за избавление от тысячелетнего рабства. За то, что благодаря тебе в нашем мире появилась богиня. Чувствуешь, Мортегар?
— Чувствую... Чувствую, что душа вот-вот вырвется обратно.
Всё вокруг казалось таким мистическим, что я не верил, будто вернулся. Чёрная вода, яркие огни. И эти ласковые прикосновения Стихий...
Сиек-тян нахмурилась, и её рука приподняла мою голову. Мне пришлось изменить положение. Ноги нащупали каменистое дно, и оно будто притянуло их, я словно врос в камни, обретя устойчивость. Сиек-тян теперь держалась за меня. Прижималась ко мне.
— Ты должен поверить, что ты жив, — прошептала она. — Это нелегко. Я и сама в первый раз с трудом вынесла возвращение из света. Но и во второй раз это ничуть не легче...
— Просто верни меня к ним, — попросил я. — Они ведь, наверное, ждут...
— Они не будут рады, если ты вернёшься к ним мёртвым, со взором, обращённым за грань. Сейчас, пока магия ещё бушует, пока порталы открыты,
— Как? — спросил я.
Ответом послужил новый поцелуй. А потом её ноги обвились вокруг меня. И огни вспыхнули ярче.
— Да ты издеваешься? — вздохнул я.
— Живи, Мортегар. Так надо.
И я жил.
Я дышал, и сила Воздуха наполняла меня. Огонь согревал своей энергией. Вода, казалось, проникала внутрь сквозь поры кожи. Земля, которую я ощущал ногами, наполняла тело могуществом, которого с каждым мигом становилось всё больше.
Тело Сиек-тян казалось горячим. Я обнимал её, прижимал к себе, ощущая дрожь, слыша судорожные вдохи и выдохи, чувствуя, как её пальцы впиваются мне в спину.
И в тот миг, когда все Стихии, казалось, переполнили меня до отказа, меня пронзило ощущение до такой степени земное и настоящее, что воспоминания о ярком свете померкли, затаившись в дальних уголках подсознания, откуда изредка будут выползать, чтобы посетить беспокойные сны и наполнить их покоем.
Не сдерживаясь, закричала Сиек-тян, и её тело, ещё несколько раз дёрнувшись, расслабилось. А у меня вновь закружилась голова.
— Живи, — донёсся до меня шёпот. — Просто — живи. Как умеешь. Они ждут тебя.
Голова кружилась, кружилась, и, наконец, на смену дурноте пришло забытьё.
Но и оно не продлилось долго.
Я открыл глаза, гадая, было ли всё это бредом, посмертным переживанием. А если было — то с какого момента и до какого? И боже, как есть-то хочется... Кажется, я рассуждаю, как человек. Как живой человек.
Ощущения были знакомые. Звёзды и луна покачивались над головой. Я с трудом приподнял голову и обнаружил, что лежу на палубе корабля. Увидел голые мачты со спущенными парусами. Что-то поскрипывало. Настоящий корабль, не магический.
Я был одет в свою привычную одежду и укрыт плащом. Под плащом я оказался не один. Слева от меня лежала Натсэ, обнимая меня левой рукой. Справа — Авелла. Она, как всегда, свернулась калачиком, но тоже держала правую руку у меня на груди. То место, которого касались её пальцы, отдавало смутной болью. Туда однажды вонзился кинжал...
Но я выгнал прочь это воспоминание. Не сегодня. Не сейчас.
И Натсэ, и Авелла спали. Но кто-то ходил по палубе, стараясь не поднимать шума. И вот он приблизился, вышел из тени надстройки на лунный свет.
— Зован, — тихо сказал я.
Натсэ дёрнулась во сне и что-то пробормотала. Авелла не отреагировала.
— Рад снова видеть твою живую гнусную рожу, — полушёпотом ответил Зован и опустился на корточки.
Вспыхнул огонёк, он прикурил самокрутку.
— Где мы? — спросил я.
— На корабле. Плывём... Подальше оттуда. Тебе там не рады, знаешь ли. И мне держаться не за что.
— Ясно... А кто ещё с нами?
– Ниитлис. Она спит в каюте. Ещё какой-то там Гиптиус, с нимпяток ребят из клана Людей. Я их не знаю.Они тут всем заправляют. Паруса, там...