Эра жаворонка

Ефимова Марфа

– Барахло, - поморщился Иван.
– Это я для денег писал. Брось каку.

– Это ты сам?!
– поднял бровь Вук.- Ты писатель?

– Типа того... Одной рукой я бумагомаратель, другой - ничего себе автор.

– Поясни. Что за загадки такие?

Волков вздохнул:

– Хорошей литературой не заработаешь. Вернее, заработаешь, если ты гений, но я не гений, а кушать хочется. Приходится пописывать коммерческое барахло. Там детективчик сунешь в издательство, здесь страшилку на мистический канал пристроишь, тут сопельки разведёшь в дамском журнале - на базовый минздравовский набор вкусов и хватит. Подсуетишься, сценарий какой взгромоздишь с инопланетными крокодилами - можно

вкусы свеженьким чем-то заменять. А ночами садишься, хватаешься за стилус, чтобы излить настоящее, потом же и думаешь - для кого это всё?

– Неужели никому не надобно?
– Янко порозовел, но не от сопереживаний, а от стыда. Сам он также предпочитал фантастику с детективами.

– Отчего же не надобно? Надобно ровно... так-с... где у нас там письмо от редакции? Вот оно... Надобно восьми книгочеям. Это статистика покупок за месяц последнего серьёзного романа. Неплохо, да?

– Может, эти восемь человек, воодушевившись идеями из твоих главных книг, для человечества сделают больше, чем десять тысяч любителей бульварного чтива, - предположил Вук, мысленно давая обещание обязательно перейти к чтению глубоких произведений.

– Я на это очень надеюсь, - проникновенно молвил Волков, закрывая тему.
– Скажи-ка лучше, ты всегда ходил с мультилинком?

– Считаешь, что меня пасли?

– Уверен.

– Разумеется, всегда... Чёрт! Адрес Милы тоже засекли!

– Не думаю, что это критично. Со стороны это выглядит так: ты просто ходил к ней мириться, но тебя в очередной раз послали. Надеюсь, у твоей избранницы хватит мозгов не светить Алину.

– Она у меня умница, - с потаённой гордостью произнёс Янко.
– Не засветит.

– Сейчас проверим, - хладнокровно сказал Иван.
– Как её найти? Номер? Слово? ID? Личная привязка?

– Со мной - привязка, с остальными по старинке номер.
– Вук вдруг осознал, что Мила, несмотря на нежелание видеть его, не стёрла слепок с личной волны Вука. От этой мысли он непроизвольно улыбнулся.

Визуализировав номер, Волков некоторое время вслушивался в тишину, пока в ушах его не зазвенел мелодичный колокольчик.

– На связи, - проговорила Мила усталым голосом.

– Вас беспокоит розыскной отдел Интерпола, - нахально сообщил Иван.
– Будьте добры, Вука Драгославовича Янко.

– Как нетрудно заметить, - ответила Мила, - это волна не Вука Драгославовича. Вы ошиблись.

– Пилот Янко не выходит связь, - продолжил настырный Волков, - он случайно не у вас?

– Случайно не у меня. Мы не общаемся.
– Мила разумно не стала отпираться в знакомстве. Голос её звучал предельно сухо.

– Нам точно известно, что он посещал вас вчера вечером.

– Посещал. Милости прошу с ордером на обыск, чтобы убедиться, что у меня его нет.

– Вы не знаете, где он может быть?

– Представления не имею. У вас всё?

– Он был не один...

– Не спорю. Он был не один, хотя бы потому, что был со мной. С удовольствием побеседую об этом в вашем розыскном отделе после получения повестки. Всего хорошего.

Мила сбросила вызов, и писатель рассмеялся:

– Да! Железная дамочка!

– Эх, врезал бы тебе по морде ещё раз, - сердито изрёк Вук. Проверка ему не понравилась. Как-то это было нечестно по отношению к любимой.

– Не стоит, - деловито возразил Волков, - потому что кроме меня никто тебе не поможет.

Он растянул губы в широкой улыбке, и Вук не смог поспорить с этим фактом. Пилот полночи прокрутился на пижонской лежанке, пока под утро не пришло простейшее решение. Тогда он счастливо уснул, и несколькими часами позже разглядывал облака и просвечивающий сквозь них Финский залив в окошке иллюминатора

самого примитивного самолёта из лоукостеров.

В Душанбе Янко пересел на скоростной лайнер, а в Маниле на летальный аппарат странной формы - нечто среднее между хелисайклом и дирижаблем. Пузатая штуковина доставила немногочисленных пассажиров (кроме Вука - все азиаты) на последнюю пристань цивилизации, на остров, филиппинское название которого Янко старательно запомнил, но вычеркнул из памяти сразу по прибытию на Сильбато. В предпоследней точке своего путешествия, пилот приобрёл портативный холодильник и под завязку забил его мороженым, выложив за драгоценное лакомство сумму месячного безбедного существования в Питере. Так, с пломбиром в бауле его и доставил на Сильбато крохотный ботик-почтальон. Судёнышко - пережиток ушедшей эпохи и символ вечного непобедимого бюрократизма - раз в неделю осчастливливало руководство космодрома копиями приказов на древних носителях, порой даже на бумаге. Вместе с никому не нужным бюрократическим грузом иногда приплывал представитель губернатора для проведения всё тех же бюрократических танцев. Он объезжал остров в сопровождении начальника космопорта, осматривая строения, после чего подписывал акт о целевом использовании вверенной территории. Представитель мог бы оглядеть порт из любой точки земного шара, воспользовавшись специальным каналом тридивидения, и из любой же точки безинтерфейсный сканер считал бы его мысленную подпись под виртуальным текстом акта, однако личное присутствие на осмотре давало небольшие, но милые бонусы в виде официального обеда с самыми настоящими блюдами. Как говорится, пустячок, а приятно.

Перевозить посторонних почтовику запрещалось, но Вука капитан взял спокойно, поскольку лично был с ним знаком. За пару недель до Тенеры Вук привёз для его супруги парочку модных собачек - двух визгливых козявок, из-за которых пришлось как следует прожариться в плотной куртке с двумя объёмными карманами. В каждый из карманов Вук поместил по собачонке, для верности накачанной снотворным снадобьем, а затем вручил их безмерно счастливому капитану, трепещущему перед деспотичной супругой больше, чем перед самым свирепым штормом.

– Как там пёсики?
– спросил Вук, поднимаясь на борт ботика.

– Спасибо, сэр, хорошо. Лают, кусаются и всюду гадят. Супруга довольна.

Кэп флегматично поправил фуражку и далее не проронил ни слова. Причиной появления пилота на космодроме столь необычным образом при наличии быстрого перехода он интересоваться не стал. Значит, таким путём текут его дхармы, и благие ли они - решать самому возмутителю спокойствия.

На остров Вук ступил в разгар обеденного перерыва. Космодром был тих и малолюден, зато из ресторанного корта доносились взрывы смеха, оживлённый гул, бряцанье посуды. Никем не замеченный, Янко спрыгнул с трапа и, вдыхая жаркий влажный воздух, прямиком направился к ремонтному блоку. Около четверти часа, он поджидал рабочих, пока, наконец, в мастерскую не ввалилась весёлая толпа парней в серо-зелёных комбинезонах. Выхватив взглядом парнишку, которому Вук в пообещал эскимо в последнее своё посещение острова, он жестом подозвал его к себе.

– Вот, привёз. Как и договаривались, - сообщил Янко, демонстрируя сумку-холодильник.
– Тут на всю бригаду хватит.

– Мороженка?!
– облизнулся парнишка.
– Круто! А у нас тут жара не спадает. Большое спасибо, пилот!

– На здоровье. Но учти, я - корыстная сволочь. Я же не просто так.

– А как?
– с любопытством спросил молодой наладчик.

– Мне надо попасть на "Гамаюн". Хочу пилоту Горохову устроить сюрприз. У нас сегодня ровная дата - пять лет знакомства. Он, кстати, здесь?