Эра жаворонка
Шрифт:
– Не верю, - сказал Янко.
– Деньги тут не при чём...
– Коллеги космонавта-биолога уверяют, что также пропал служебный архив Тимофеева, в котором хранились наработки, отчеты и доклады о жизни на Тенере и о влиянии дальних полётов с пересборкой на организм человека.
– По "аквариуму" в окружении следаков прошлись Школьник и Зелинский - оба с растерянными лицами.
– А они откуда знают об архиве?
– спросил себя Вук.
– Я не знал, а они знают?
У него тут же всплыло воспоминание о словах Виссера, о его недоверии к Школьнику. А, кстати, каким образом Школьник узнал о модифицированности каждого космонавта? И главное - что такого открыл Серёга, о чём хотел
– Как заявили представители Следственного Комитета, одной из возможных версий убийства мог послужить киднеппинг. На текущий момент не установлено местонахождение дочери Тимофеева Алины. Соседи Тимофеевых подтвердили, что в предполагаемый момент убийства девочка была у них в гостях, затем отправилась домой, но далее пропала. Ни один из родственников и знакомых убитой пары не сообщил, что Алина Тимофеева находится у них. Полицией организованы поиски девочки, на все транспортные узлы отосланы ориентировки. Большая просьба сообщить властям любую информацию о местонахождении ребёнка.
– "Аквариум" покрутил со всех сторон крупный план головы Пульки - ещё с кудряшками, - а затем всю фигурку целиком.
Мила пристально поглядела Вуку в глаза, затем перевела взор на спящую девочку в пацанской одёжке.
– Я всё расскажу, - пообещал пилот, прикладывая палец к губам.
– По записям с тридикамер удалось установить, что Алина Тимофеева проходила мимо станции метрополитена "Чкаловская" с человеком в солнцезащитных очках.
– Мелькнуло расплывчатое изображение его, Вука, и Пульки с доверчиво протянутой ладошкой.
– Далее следы похищенного ребёнка теряются. Следственный Комитет считает, что человек является знакомым девочки, поскольку та шла без сопротивления. Вёл ли человек в очках девочку до или после смерти её родителей, установит точная медицинская экспертиза. Остаётся с горечью и сожалением добавить, что Ирина Тимофеева, жена прославленного космонавта, на момент гибели ожидала второго ребёнка.
Мила охнула снова и отстранилась от Вука. Тот схватился за голову.
Глава 12. Зелинский
Смахнув невидимую пылинку с лацкана пиджака, Волощук поддел рукава и точным скупым движением открыл дверцу секретера. Шкафчик был встроен в старомодную, но оттого неуловимо шикарную систему хранения. Все старомодное, и все на виду: бумажные книги, картонные папки, бесчисленные хрустальные кубки в виде яхт и корабликов с парусами. Пространство, не занятое полками, заполняли настоящие масляные картины в позолоченных рамах, да и огромный, в четыре куба "аквариум" обрамлялся также золотой лазерной завесой. Из секретера Леонид Павлович извлёк склянку с янтарным содержимым, опрокинул её в горло, прокашлялся. Оглядев запас подобных скляночек, вполголоса проговорил заметку в календаре об очередном пополнении то ли бара, то ли аптеки. Затем покачался на каблуках перед морским пейзажем с бескрайними голубыми небесами и белыми барашками волн. Брызнув в рот освежителя дыхания, пригласил к себе первого зама - человека средних лет с крепко сбитой башкой, по виду напоминающей шлем древних рыцарей. Чуть заметный гребень на его черепе наводил на мысли о том, что данным черепом его обладатель при необходимости пробьёт любые препятствия.
– Звали, Леонид Павлович?
– без тени подобострастия вопросил зам.
– Звал, Никита Андреич.
Всё различие в положении коллег сводилось к степени проговаривания отчества, и Волощук как руководитель более высокого ранга
– Подготовьте приказ, - продолжил Волощук, - о доставке сырья с Тенеры. Обе базы готовы, можно начинать добычу и пересылку.
– Приём грузов будет осуществлять Байконур?
– Нет, - помедлив, произнёс председатель Концессии.
– Не Байконур.
– А что же?
– Порт номер один.
Заместитель замер с приоткрытым ртом. Опомнившись секунду спустя, он захлопнул челюсть и проговорил:
– Но это значит, что девятая партия...
– Да, - жёстко оборвал его Волощук. - Именно это и значит. Время настало, Никита Андреич, и космонавты подписывали договор.
Он включил тридик, отметив новостной канал. В полном молчании мужчины просмотрели выбранный сюжет.
– Я понял, - коротко доложил заместитель по окончанию просмотра.
– Десятую отменяем?
– Разумеется, нет. На Тенере нужны руки.
– Я понял, - повторил заместитель.
– Если всё понятно, я вас не задерживаю, Никита Андреич.
Зам с гребнем на голове, сжав губы, кивнул и вышел. За дверью он шумно выдохнул, расстегнул ворот на две пуговицы, утёр со лба пот. Платок в его руке за секунду оказался влажным и скомканным. Справившись с волнением, Никита Андреевич стремительно зашагал по длинному коридору, так и не заметив призывных взмахов бесконечно длинных ресниц секретарши. Кажется, Оленьки. Или Светочки?
Столь же быстро, как и заместитель Волощука, шагал по городу Вук Янко. Благодаря реставратору Милы и потраченным часом восстановительной терапии, он уже был без очков. Синяки рассосались, прятать последствия мужских похождений не было надобности. Пилот почти летел, едва касаясь земли, по улицам нового микрорайона в Сестрорецке. Он двигался строго по парковым аллеям с усиленным алармовым статусом, не оставляя шанса шальным хелисайклам, распрограммированным такси, невнимательным велосипедистам, взбесившимся собакам, падающим башенным кранам и неадекватным гражданам с кухонным ножом в руках. Жить здесь было дорого, но что Зелинскому деньги? Что им всем деньги?
Коттедж Павла, как вещают рекламные проспекты недвижимости, органично вписанный в окружающий пейзаж прибрежных дюн, оказался незаперт. Пройдя под пахучими соснами и спугнув белку с бельчонком, Вук постучался в дубовую дверь. Та приоткрылась, пилот без колебаний ступил за порог.
– Павел?
– крикнул Вук, оглядывая грязноватую гостиную с давно немытыми полами и разбросанными неожиданными вещами. На диване под фикусом отчего-то лежал надувной полуспущенный крокодил, а вокруг релакс-кальяна по окружности были разбросаны всевозможные лекарь-хелперы. Присев на корточки, Вук полюбовался восстановителем кожи, домашним брадобреем, анализатором пищеварения, массажёром для голеней, кардио-тренером и пародонто-санатором. Последняя штука - устрашающая прозрачная челюсть - прикусывала стакан с чем-то бесцветным. Оба предмета из-за отсутствия красок показались Вуку бесплотными и зловещими.
– Кто там?
– сонно промычали из соседней комнаты.
– Вук Янко. С тобой всё в порядке, Паша?
В ответ раздался грохот, будто кто-то свалился с постели, а спустя миг пред очами пилота предстало странное существо в полосатой попоне и на четвереньках. Приподняв попону - ею оказалось обычное убаюкивающее одеяло - Янко обнаружил хозяина дома. Глаза Зелинского были мутные, направленные, как сказал когда-то поэт, "зрачками в душу". Он совсем уже не был похож на того котяру, что встретил Вук в обществе космонавтов-алкоголиков. Тогда была лишь игра в алкоголика, сейчас же игра уступила место обнажённой правде.