Эра жаворонка

Ефимова Марфа

Волощук окончательно стряхнул дрёму, резко и с каким-то отчаяньем растерев багровую полосу на шее - след собственного галстука. У Волкова непроизвольно сложилась фраза то ли для газетной заметки, то ли для будущего романа: "из оплывающего пластилинового человека с тремя подбородками он превратился в звонкого глиняного болвана, обожжённого пламенем опасности". Вук же продолжил:

– Возможно, хронотон, имея полевую форму, каким-то образом искривляет пространство времени. Человек прикладывает вектор силы для исправления кривизны, а паразит улавливает прикладываемую энергию и живёт за счёт этого. Но организм, к которому присосался непрошенный гость, рано или поздно разбалтывается и теряет синхронность внутренних процессов. Простая физика, проще не придумать. И

вывод напрашивается тоже простой: если хронотон питается за счёт игры со временем, то бороться с ним надо его же оружием, то есть, временем. Знаете, как в далёком прошлом тушили степные пожары? На вал огня направляли встречную волну пламени. Так же рассуждали и жители Тенеры. На паразита, искривляющего время они, я бы предположил, направили времннУю встречную лавину. Паразит захлебнулся, но погибли и они сами.

– Встречная лавина времени... Повернули время вспять?!
– ошарашенно спросил Волков.

– Ну да, - кротко подтвердил пилот, как будто речь шла не о явлении, подрывающем устои науки, а о вопросе, уродились ли нынешним летом помидоры.
– Повернули, но что-то пошло не так. Эксперимент провалился, вся Тенера оказалась отброшенной в доисторическое время. Отсюда отсутствие малейших следов цивилизации. Может быть, выжил единственный человек, находившийся, предположим, в эпицентре временного взрыва. А также примитивные животные, типа наших тараканов или ящериц, сохранившие свой облик с незапамятных времён. С единственным человеком осталась часть хронотонов, которая потом перекинулась на животных, а затем - на землян. А тот человек... Наверное, он умер от голода, успев выбить на камне послание.

– Круги, - лаконично возразил Волощук.

– Почему бы не предположить, что купола являются преградой не только в пространственном смысле, а и в смысле времени. Аборигены Тенеры, перед началом войны с невидимыми пришельцами могли настроить купола на сверхсильную защиту от временнОй волны. И вот, аборигены погибли, а купола остались. Через краткий миг после гибели аборигенов, растаяли и купола, но уже наследили кругами на почве.

– Значит, аборигены Тенеры тоже вместе с хронотонами имели врождённую способность к изменению времени?
– удивлённо присвистнул Иван.

– Не знаю. Всё так зыбко.
– Пилот выдохнул, упал в кресло, устало посмотрел на председателя.
– Вы зачем скрываете "Гамаюн", Леонид Павлович?
– спросил он сквозь зубы.
– Зачем эти тайны с опытами Школьника?

– Представьте себе, господин Янко, - помедлив, ответил Волощук, успокаиваясь и переходя на приличествующее "вы", - что завтра все медиа-источники Земли сообщат о скорой гибели планеты. Что умрут все, кроме крохотной горстки счастливчиков, которых отправят от чумной заразы в другую звёздную систему. Вы догадываетесь, Вук Драгославович, чем всё закончится? Вы же у нас провидец, все ваши догадки, как вы скромно заявили, все подтвердились. Проявите малейшую фантазию, ну же! Думаю, ваше воображение без труда нарисует войну мирового масштаба с кровавыми битвами за вожделенное место в ковчеге. Представьте безысходную горечь родителей, осознающих, что дети их рано или поздно погибнут, что род, взращиваемый веками, оборвётся на них, как, впрочем, оборвётся любая жизнь на Земле. Представьте, что на улицах бьются банды головорезов, пробиваясь к единственному кораблю, готовому покинуть место заразы. Представьте, что отчаявшиеся люди, которым не достался билет к счастью, решают остатки жизни прожить с размахом и начинают грабить магазины, насиловать детей и тонуть в наркотическом угаре. Представьте, что в предчувствии апокалипсиса перестают работать больницы, школы, полиция, транспорт и мы за полгода скатываемся к первобытному существованию. Вам это надо, Янко? Вашему сыну - надо?

– Вы знаете о сыне?

– Я не знаю о вашем сыне. Я лишь предположил. Что касается Школьника - он вам не враг, пилот. Он ищет способ облегчить вашу боль и предотвратить заражение остальных. Он пока не слишком многого достиг, но то, что он узнал - крайне ценно. Он доказал, что болезнь не передаётся, если носитель

либо рецепиент находится в малой степени опьянения. Он доказал, что болезнь не беспокоит, если носитель находится в приличной степени опьянения. Он исследовал влияние модификаций на течение болезни, и главное - он подобрал дозы, которые могли бы помочь космонавтам сносно существовать, не опускаясь до животного уровня. К тому же он выполняет некоторую роль жилетки, в которую можно поплакаться.

– Хороша жилетка, - усмехнулся Иван.
– Железобетонная. Нет, титановая.

– Тогда зачем Концессия убирает своих космонавтов?
– спросил Вук.
– Зачем лечить, если подписан смертный приговор?

– Концессия убирает космонавтов? Что за бредни?
– удивление Волощука прозвучало столь убедительно, что оба приятеля - Янко и Волков - поверили ему мгновенно и безоговорочно.
– Концессия всего лишь не допускает к дальнейшей работе заражённых сотрудников. Но убивать... Вы, пилот, дозу Школьника соблюдаете ли? Он грамотный специалист. Весьма рекомендую.

Вук открыл рот, чтобы напомнить о Юрке Горохове. Но тут же захлопнул челюсть. Он дал слово. Он не выдаст Горохова.

Внезапный взрыв мозга, раскидавший по закоулкам черепа память, речь, зрение, слух и мысли, оглушил пилота. Янко со стуком уронил голову на стол, остатками мерцающего сознания отмечая солнечные блики на лакированной поверхности. "Сопло мне в ухо, - сердито подумал он в последний миг перед обмороком, - хреновы хронотоны. Я ж пьяный! Что не так-то?".

Глава 16. Развязка

Уговорить Милу на ещё одну "открывашку" оказалось сложно, но после недолгих уговоров, подруга сдалась.

– Да, - сказала Мила, - есть билет до Турина на Игоря Черезова. Тебя какой интересует?

– В смысле - какой?

– Их два. Один с вылетом пятнадцатого, а другой - вчера, то есть, семнадцатого.

Янко хмыкнул и вполголоса проговорил, обращаясь к Волкову:

– Хитрит. Заметает следы.

Друзья шли по набережной в сторону представительства Интерпола. Вук под мышкой нёс треногу с подрамником и холстом, Волков - бумагу, карандаши для эскизов и краски. Всё это художественное барахло им выдала толстая мрачная дама, служащая экономкой у Виссера. Женщина двухметрового роста с льняными гладко зачёсанными и убранными в шишак волосами, не знающая ни слова ни на одном языке, кроме голландского (где её Даан откопал? В какой нидерландской глуши?), молча выслушала механический голос переводчика и с суровым выражением лица выдала орудия живописца. Так же молча она сунула пакетик с булочками, умопомрачительный запах которых был просто невыносим. Настоящие булочки! Покрутив в раздумье полными губами, экономка выдала второй пакет. Палец, ткнувшийся в грудь Волкова, недвусмысленно показал назначение дополнительной порции.

– Если когда-нибудь женюсь, - произнёс Иван, проглотив последнюю плюшку, - не стану возражать, коли жена растолстеет. Лишь бы такие булочки умела печь.

Виссер, которого вывели к Волкову из камеры заключения, радостно потёр руки, оглядывая принесённое хозяйство. Янко предусмотрительно отсиживался в квартале от тюрьмы, не надеясь на снисходительное отношение к нарушителю. И потом слабость, навалившаяся на него после потери сознания, после реанимационных мероприятий в виде вливания в глотку половины бутылки коньяка, не позволяли шуршать бодро. Он улёгся на скамью и приказал себе уснуть.

– Вук вытащит вас отсюда. У него в рукаве убойный козырь, - шепнул Виссеру Волков. Потом поинтересовался, - Вам алкоголь точно не нужен?

– Нет, спасибо, - рассеянно покачал головой Даан, - у меня ничего не болит.

Он заботливо гладил холст и пробовал остроту заточки грифелей. Казалось, что губы его шевелятся и живут своей жизнью, отдельной от головы, запустившей уже поток фантазий и планов. Волков по-хорошему позавидовал его одержимости. Нет места болезни там, где живёт творческий экстаз, решил Иван.