Эратийские хроники. Темный гном
Шрифт:
– Бурмейстер!
– Мирос отсалютовал ему поднятой рукой.
– Мы нашли Мастера врат и...
– Он жив?
– резко бросил правитель, обернувшись к стражнику.
Дарзар был не слишком высок — даже по меркам дварфов, но долгие годы спокойной жизни сделали его не то, чтобы толстым, но каким-то расплывчатым, лишенным острых углов. Говорят, дварфы напоминают гранитные валуны, так вот Дарзар Всерукий был похож на неумело слепленный комок мокрой глины.
– Да, бурмейстер! Но при смерти.
– Повезло, - буркнул Всерукий, презрительно
– Иначе ему бы пришлось иметь дело со мной!
– Не думаю, что это именно его вина. Никто не знает всех обстоятельств...
– Вам и не надо думать!
– выкрикнул бурмейстер. Мирос почувствовал капли слюны на своих щеках.
– Вам надо выполнять приказы! Какого дхара вы поперлись ко вратам? Не надо ничего говорить, давайте я догадаюсь. Спасать выживших? И что, много нашли выживших? Кроме этого идиота, Мастера врат?
Мастер-капитан промолчал, сверля взглядом макушку Дарзара. Тот и не ждал ответов. Не успев еще и отдышаться, он продолжил:
– Ответ, как по мне, очевиден! Как он сумел проглядеть, что в бочках спрятан порох?! Да этих грязнорылых выскочек не то что в город, да на милю подпускать нельзя было.
Мирос уже почти не слышал бурмейстера и не стал напоминать, что решение о принятии мзды от степняков принималось на самом высоком уровне. Он лишь чувствовал, как у него начинает гореть лицо и всплывать на поверхность ненависть к расплывшейся физиономии, разевающей пасть перед ним. Рука непроизвольно сжалась кулак и почти поднялась.
Что-то тяжелое легло на плечо. Мастер-капитан вздрогнул и обернулся: за ним стоял гильд-полковник Драбек Крепкозубый, командир наемников-трунов.
– Он, кажется, хочет что-то сказать.
– Он ободряюще похлопал Мироса по плечу.
– Дадим высказаться.
Дарзар хотел сказать что-то еще, но передумал: улыбочка у гильд-полковника была слишком многообещающей. Бурмейстер махнул нетерпеливо.
– Ну, что еще?
Мирос резко выдохнул и ответил:
– К вратам подходит остальная Орда. Я видел...
– Это стоило ожидать, - кивнул Драбек. Он огладил свою бороду, выкрашенную красной охрой в яркий алхимический цвет.
– Спасибо, мастер-капитан, но мы это знаем.
– Знаете?!
– Лицо бурмейстера во время этого разговора приобрело почти смертельную бледность. На ее фоне даже русая борода казалась почти черной.
– Дхар вас всех раздери! Надо собрать все войска и бросить на врата. Нас же раздавят!..
– Кого мы бросим?
– устало произнес гильд-полковник. Судя по тону, Всерукий успел его основательно достать.
– Нам бы справится и с теми, кто уже сейчас в городе. Вы в курсе, многоуважаемый бурмейстер, что мы почти потеряли Торговый тракт в восточной части города степняки оттеснили моих ребят в глубину улиц. В курсе, что у них пушки?! Подумать только, откуда у них взялся порох...
Теперь Дарзар начал стремительно пунцоветь.
– Вы на что намекаете, гильд-полковник? Что это я его продал степнякам?
–
– с ехидной ухмылкой переспросил Драбек.
– Сами намешали?
– Да я... да ты... Дхаров выродок... На груди прикормил...
– От возмущения бурмейстер начал задыхаться.
И в этот момент Мирос-Торговец почувствовал настоящую безнадегу. Словно кто-то открыл маленький кран в его душе и слил оттуда все, что еще заставляло дварфа держаться: уверенность в победе, гордость за свой народ, святую месть и надежду.
Пустота пугала, но не больше, чем то, что творилось здесь, в сердце Марана. Город медленно склонялся перед врагом, а в Магистрате спорили о справедливости взаимных претензий.
– Пора расчехлять мошну, - до сознания донеслись слова Драбека.
Дарзар пыхтел, скрежетал зубами, но молчал.
– Сами мы не справимся. Надо призывать станов — нам нужна их ярость. А по подземному эху обратимся к Гильдии Стального Пика — думаю, гильд-полковники Стирмац и Гарандар свободны. Думаю, полутора суток им хватит, чтобы по туннелям добраться до Марана. А это еще четыре тысячи бойцов. Станы, само собой, успеют раньше, но я даже не представляю, сколько выставит Верховный Жрец. Все зависит от цены — Его Святейшеству не слишком по духу утский образ жизни.
«Мы. Должны. Платить?! Чтобы дварфы вышли против общего врага?!» - почти вырвалось из-за крепко сжатых зубов, но Мирос стерпел: теперь он видел, что спорить тут с кем-нибудь совершенно бесполезно. Тут просто никто не представляет всей серьезности ситуации. Ну, кроме Драбека, пожалуй. А вот этому все равно: он — наемник и сражается до тех пор, пока ему платят. Если станет ясно, что сражаться бесполезно, он уйдет по туннелям в сторону Стангарона и хорошо, если не подорвет за собой проходы.
– Хорошо!
– Бурмейстер резко взмахнул рукой.
– Тогда нам надо оттянуть силы назад — покуда стоит Магистрат, стоит и Маран...
– И открыты проходы в туннели, - закончил Драбек.
– Тогда можно будет ударить из пушек по кварталам, занятым Ордой. У меня есть десять. А у вас?
Правитель Марана успокоился также быстро, как и вспылил, и вновь стал действовать сдержанно и разумно. Он обернулся к толстому уту в ярко-красном камзоле, едва сходившемуся на животе, и с густо напомаженной бородой, тщательно уложенной в замысловатой форме.
– Фархам, сколько у нас пушек?
– Сорок, - быстро ответил он. Голос его звучал, словно из бочки.
– Э-э... как?
– Бурмейстер застыл на месте с разинутым ртом.
– Я же в этом году подписал расходы на сто пушек! Где они?!
– Ну, дык заказали, - степенно ответил Фархам, не меняясь в лице, - но бронзовое литье было с браком — отправили назад на переплавку.
– Что? А почему не из чугуна?
– Дорог нынче чугун, - сокрушенно покивал Мастер Огневого Ремесла.
– за два таланта чугуна в Стальном Пике дерут, как в Тунгароне за четвертак бронзы.