Эратийские хроники. Темный гном
Шрифт:
– Я слыхал, что кого-то привели...
– начал было Героним, но тут же осекся. Глаза его округлились, а в сердце кольнуло темное воспоминание: секира, проклятое оружие! Он явился за ним! Страх сжал горло. Голос сипел: - Что ты сказал?!
– Что слышал!
– буркнул тролль, развернулся, кивнул своему сопровождающему и поплелся в сторону ближайшей лестницы, оставив полуэльфа с вытянутым от удивления лицом.
Потрясение было недолгим. Дождавшись, когда тролли поднимутся достаточно, чтобы не видеть его, он скользнул в пещеру
На лежаке, как и прежде, без движения лежал Хорас. Героним наклонился, и в очередной раз увидел, что его глаза закрыта, а грудь почти не движется. Полуэльф разочарованно хмыкнул, дернулся, пытаясь выпрямиться, но не успел. Сильная рука сжала его предплечье. Теперь глаза командора были широко открыты.
– Дхар! Ты жив!
– выдохнул он в лицо Герониму. Дыхание старого паладина отдавало явственной гнилью.
– Ты так говоришь, как будто не рад?
– язвительно заметил полуэльф. Он вцепился в руку человека, пытаясь отодрать ее от себя. Но она держала крепко.
– А разве я рад?
– Хорас не заметил издевки и, уцепившись в бывшего вельможу, сел на своем ложе. Далось это ему явно нелегко.
– Такую предательскую тварь, как ты, я бы с радостью обменял на живого Гурдела.
– Наши чувства взаимны!
– ответил Героним, сражаясь с командорской рукой. Он скосил глаза.
– Что... что с твоей рукой?
Хорас резко отдернул ее, сжал в кулак, который упер в бедро. Полуэльф мог поклясться, что кончики пальцев почернели, как у лежалого трупа. Но, может быть, ему просто показалось в неверном свете притухшего очага.
– Ничего, - буркнул командор. И, словно бросившись в атаку, своим фирменным басом спросил: - Тебе чего? Сам же понимаешь, что я не рад увидеть тебя среди первых после своего воскрешения?
Воскрешения? У командора было совсем плохо с юмором, но Героним смолчал: дипломатичность, напомнил он себе, в первую очередь!
– Я думал, ты бы хотел услышать новость.
– Новость?
– Хорас нахмурился.
– Конечно, я достоин того, чтобы меня цитировали, но ты не находишь, что сейчас несколько несвоевременно...
– Заткнись и говори по делу!
– Так заткнуться или говорить?
Героним резво отскочил от заворочавшегося, словно тюлень на лежке, командора. Тот бессильно сжал-разжал кулаки и с ненавистью уставился на него.
Дипломатичность ушла лесом. Героним выдохнул.
– Ладно, буду краток: тролли поймали цверга.
– Что?!
– взревел Хорас и заелозил по своему лежаку еще активнее.
– Веди меня к нему!
– Но ты же...
– Веди!
– рыкнул командор.
Героним ожидал, что физиономия паладина станет пунцовой от гнева, но, что удивительно, он оставался все таким же бледным, как и раньше. Прямо-таки мертвенная бледность. Полуэльф заметил бинты, закрывавшие плечо рыцарю. Они были белыми, хотя за такой срок раны, наверняка, если вспомнить его состояние после погоста, не смогли бы затянуться
– Бить не будешь?
– скромно поинтересовался Героним.
– Нет!
– прошипел Хорас то ли от боли, то ли злости.
– Веди!
8.
Так много троллей Героним видел лишь однажды: в своем кошмаре. Правда, тогда это было пару сотен великанов с лицом Гурдела. Две сотни близнецов, и каждый укорял его за подставу. Наверное, так проявляла себя его совесть, в обычном бодрствующем состоянии организма мирно спящая. Диалектическая несовместимость, что и говорить.
Полуэльф помог выпрямиться командору. На нем был видавший виды мохнатый зимний плащ, наброшенный поверх рваного поддоспешника. Хорас тяжело дышал и морщился, как от боли: видимо, подъем дался ему нелегко. И это еще слабо сказано: сам Героним с трудом осилил подъем на четыре террасы вверх. И здесь было заметно холоднее.
Снег лежал уступах и окаймлял белым кольцом огромный амфитеатр, гудевшим многоголосым эхом. Словно каждый из собравшихся троллей общался друг с другом в полный голос, но ни один другого не понимал.
Они перебивали друг друга, ругались — гул стоял такой, словно с гор обрушился камнепад. Один из тех, что мог с легкостью разрушить небольшой город.
Сужавшиеся к низу ступени амфитеатра были забиты воинами и охотниками, женщинами, стариками и детьми, испуганными и вопящими. Те, что постарше гоняли вверх-вниз и затихали лишь тогда, когда один из морщинистых, страшных, словно порождение Бездны, ветеранов, окружавших площадку в центре амфитеатра непроницаемым кольцом, не награждал одного из хулиганов увесистым подзатыльником. Но профилактическое средство работало недолго.
Но стоило появиться шаману Громаку, как шум затихал сам собой, словно тишина волнами распространялась от него. Нет, ни о каких магических силах речи и идти не могло: тролли были единственным народом в Эратии, в котором магии не было ни на грамм. Поговаривали даже, что и души-то у них нету, и для Небесных Садов, как и для Бездны, они невидимы. Правда, своим проклятьем горные великаны не слишком тяготились. И выбрали в свое время они правильную сторону, из-за чего по всему королевству почитались за наивернейших союзников.
А шаманы троллей были мудрыми советниками, искушенными целителями, знавшие множество трав и даже правителями. Наравне с военными вождями. Каждый в племени Ург'Нарва уважал шамана. Даже сам Морхун и его ближайшие сподвижники. Уважали, но не любили. Героним не раз был свидетелем ссор между ними. Вождь был не слишком умен и частенько уступал в споре, но главный его аргумент — пудовые кулаки — не спешил пускать в дело. Слишком высокая ответственность на них обоих: соперничество с другими племенами Горх-а-Нарга, традиционная вековечная война с етунами, а совсем недавно и стычки с отрядами Горгонадца. Тридцать лет — небольшой срок для тролля.