Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть I

Горошкевич Сергей

Гаспара Стампа (1523–1554) Италия (пер. Н.Н.Матвеевой)

Проклятие – в меня влюбленным страстно!Я пред надменным жажду преклоняться,Смиренна с не желающим смириться.Люблю того, кто смотрит безучастно.В негодованье он меня приводит!Другие мир, довольство мне готовят,Но лишь за ним душа моя стремится.И все в любви навыворот выходит:Бесчестье чести гордо прекословит,Смиренный – плачет, злобный – веселится.

Разобраться во всем этом очень не просто.

Я имею некоторый опыт в обобщении и систематизации самых разнообразных фактов. Тем не менее, признаюсь, что в начале работы и у меня глаза разбегались, а концы не сходились:

Г.Н.Оболдуев (1898–1954) Советский андеграунд

Но начал я писать —И что ж? Куда таДевалась – стройность, гладь,Отбор понятий…Смешалось все, как в домеОблонских: дажеПогуще, повесомей…Для камуфляжаТут что ль во всей красеНе дом, а цирк,Где производят всеКувырк?

Однако постепенно все более или менее «устаканилось». Орешек знанья, действительно, тверд, но стремление к познанию всего сущего

неистребимо в человеке, ибо человеком его сделал Разум:

В.Ф.Ноздрев (1913–1995)

Моим дерзаньям нет предела,Я не могу сидеть без дела.Был человек четвероногий,И беззащитный, и убогий,Явился я – и стал он прям,И дерзновенен и упрям.

Эмили Дикинсон (1830–1886) США (пер. В.Н.Марковой)

Наш Мозг – пространнее Небес.Вложите – купол в купол —И мозг вместит весь небосводСвободно – с Вами вкупе.Наш Мозг – глубиннее Морей.Пучину лей в пучину —И он поглотит океан —Как губка – пьет кувшин.

Безусловно, наиболее сложным объектом познания для человека является сам человек. Суть его настолько неуловима и противоречива, что у многих, в том числе и у поэтов, просто опускаются руки:

Б.А.Слуцкий (1919–1986)

И положительный герой,И отрицательный подлец —Раздуй обоих их горой —Мне надоели наконец. /…/Зверь это зверь. Дверь это дверь.Длину и ширину измерь,Потом хоть десять раз проверьИ все равно: дверь – это дверь.А – человек?Хоть мерь, хоть весь,Хоть сто анкет с него пиши,Казалось, здесь он.Нет, не здесь.Был здесь и нету ни души.

Разочаровавшись в возможности познать человека, некоторые бросают это «темное дело», переходят на живую или неживую природу. Я представляю встречный поток: тех, кто идет от природы к человеку. Уверен, что человек вообще и его половое поведение в частности как объекты познания принципиально не отличаются от всего остального. А что касается сложности предмета, то, как говорится, по Сеньке и шапка. Поэтому мне ничего не остается, как вместе с поэтом сказать господам агностикам следующее:

С.Я.Надсон 1883 (1862–1887)

Не вини меня, друг мой, – я сын наших дней,Сын раздумья, тревог и сомнений;Я не знаю в груди беззаветных страстей,Безотчетных и смутных волнений.Как хирург, доверяющий только ножу,Я лишь мысли одной доверяю, —Я

с вопросом и к самой любви подхожуИ пытливо ее разлагаю!..

Вернемся к стихам. Обычно те, кто «работает» с ними (критики, интерпретаторы, исследователи) ставят своей целью проникнуть в «творческую мастерскую» поэта, постигнуть «механизм» рождения стихов. В истории филологии известны случаи, когда один-единственный сонет служил поводом для написания довольно толстой книги. Большинство поэтов скептически относятся к попыткам исследования их творчества:

Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) Ирландия (пер. Г.М.Кружкова)

Хрычи, забыв свои грехи,Плешивцы в стане мудрецовРазжевывают нам стихи,Где бред любви и пыл юнцов,Ночей бессонных маетаИ – безответная мечта.По шею в шорохе бумаг,В чаду чернильном с головой,Они от буквы – ни на шаг,Они за рамки – ни ногой.Будь столь же мудрым их Катулл,Вы б закричали: «Караул!»

Л.Н.Мартынов 1954 (1905–1980)

Творим мы из чего-то что-то,А что творим мы из чего —Не ваша, умники, забота,И в том – искусства торжество!

М.Н.Воскресенская (р. 1913)

Мир созидания – вечная тайна…Что в ней обдуманно? Что в ней случайно?Мир – постижим. Только это одно —Как осеняет? – постичь не дано!

Михаил Гробман Поэзия эмиграции

Когда филолог всех берет на пушкуИ расчленяет слово на слогаИ смысл рассекает как лягушкуИ упирает в нас свои рога /…/Беги поэт той алгебры паскуднойОна на вивисекторском столеПереиначит путь твой многотрудныйИ на предметном разотрет стекле

И.М.Губерман (р. 1936)

Навряд ли наука найдет это место,и чудом останется чудо.Откуда берутся стихи – неизвестно.А искры из камня – откуда?

Поэзия – это «звуки сладкие». Она, в сущности, одинаково близка и к литературе, и к музыке. Объяснять стихи так же бессмысленно, как и музыку:

Н.Н.Матвеева (1934–2016)

Вы объяснили музыку словами.Но, видно, ей не надобны слова —Не то она, соперничая с вами,Словами изъяснялась бы сама.И никогда (для точности в науке)Не тратила бы времени на звуки.

Скажу сразу: я вообще не ставил перед собой задачу изучать творчество поэтов – авторов любовной лирики. Боже упаси. Задача книги принципиально другая – исследование половой любви на основе их «готовой продукции». Если бы за это дело взялся специалист – профессионал в науке о поэзии или в науке о любви, то перед ним сразу же встали бы неразрешимые проблемы. Для того, чтобы правильно и безошибочно использовать какой-либо стихотворный текст (а именно это – свойство профессионала), ему пришлось бы получить о нем точную научную информацию: когда и при каких обстоятельствах личной и социальной жизни поэт создал данное стихотворение, насколько искренним он был при этом, в какой мере совпадают в этом произведении автор и лирический герой, а также многое, многое, многое другое. Первый вопрос: а этично ли это? Сами поэты уверены, что нет. Как и большинство психически здоровых людей, они резко отрицательно относятся к попыткам вывернуть наизнанку и проанализировать их частную жизнь: