Эрек Рекс. Книга 2. Чудовища Иноземья

Кингсли Кэза

Обидно было лишиться единственного воспоминания об отце, пусть даже и очень плохого. Снова мамина ложь и секреты! Почему она не доверит ему всю правду? Эрек подумал о близнецах, надел очки и почувствовал, что скользит по воздуху над какой-то улицей в Алипиуме. Ощущение было очень странным: Эрек плыл вперед, сидя в кресле. Кресло немного потряхивало. Близнецов он не видел, но зато ясно слышал голос Сэмми:

— Отвяжись! Ты и так целый кулек конфет слопал! А мой не трогай!

— Да ладно тебе, сестренка, — ответил смеющийся голос Дэнни. — Тебе вредно сладкое. Если съешь еще хоть одну конфетку, твоя одежда лопнет по всем швам. Видела «Невероятного Халка»?

— На себя посмотри! Скоро сможешь играть в прыгбол без специального костюма.

— Да поделись уже! Знаешь ведь, что в кабинете у президента Лентона

будут еще конфеты.

Теперь Эрек заметил, куда направляются близнецы: прямо к распахнутой двери Зеленого дома. Вместе с Дэнни и Сэмми он вошел внутрь и зашагал по коридору. Вдруг прямо у него над ухом раздался громкий, неприятный и до боли знакомый голос:

— Какая встреча! Сам Эрек Рекс, подумать только!

Эрек поспешно оглянулся по сторонам, но увидел лишь нескольких служащих. Они куда-то спешили, зажав под мышками портфели и папки, и не обращали на него никакого внимания.

— Ты что, ослеп, умник?

Голос принадлежал Балору Штейну. Но как тот мог оказаться в Зеленом доме? Да и как мог увидеть Эрека, который смотрел в Ненаглядные очки? А может…

Эрек сорвал очки с носа и увидел прямо перед собой ухмыляющегося Балора.

— Да у тебя новые очки, умник! Скажи, ты считаешь себя таким важным, потому что получил вот этот амулетик? Ну-ка, посмотрим…

Балор попытался сорвать цепочку с шеи Эрека, но, как и мамины Ненаглядные очки, амулет держался, будто его приклеили. Ухмылка сошла с лица Балора, ее сменила гримаса откровенной ненависти.

— Со мной эти фокусы не пройдут! Мы честно победили в испытании, результат официально зафиксирован. Отвечай, почему источник не хочет выдавать задания никому, кроме тебя? Ты кого-то подкупил?

— Мне не пришлось никого подкупать, — широко улыбнулся Эрек. — Все дело в том, что источник знает, кому действительно суждено стать королем.

Балор сощурил глаза.

— Вот если бы ты не путался под ногами, источник не был бы таким разборчивым. Кстати, будешь доставать следующее задание, уж постарайся, чтобы оно не совпало по времени с Чудовищным Погромом.

— С чем-чем?

Губы Балора растянулись в намеке на улыбку.

— Ну да, конечно, типичный умник. Знает очень много о чем-то одном, зато во всем остальном ничегошеньки не смыслит.

Из-за спины Балора выскочил Деймон.

— Чудовищный Погром? Уже? Я с вами! Хочу громить мерзких гидр! — Он поправил на голове дурацкую серую шляпу и пропел: — Деймон хочет на Погром, на Погром, на Погром. Братец будет… — Тут он поймал злобный взгляд Балора и осекся.

Балор вытащил пульт и направил его на Эрека. Ненаглядные очки взмыли в воздух.

— Ну вот, куда проще, чем в прошлый раз, — усмехнулся Балор, поймав очки. — Спасибо. — Он водрузил очки на переносицу и насупился. — Это еще что за шутки? Там одна чернота! — Сняв очки, он злобно посмотрел на Эрека. — Ладно, умник. Назад ты их не получишь. Уж я разберусь, как они работают!

Он собрался уходить. Эрек бросился ему вдогонку, но Балор юркнул за спину Деймона и крикнул:

— Счастливо оставаться, умник!

Балор нажал на кнопку пульта и вместе с братом растворился в воздухе.

Эрек в ярости пнул ком земли.

— Невероятно! Как прикажете теперь искать близнецов?! — Он начал ходить взад-вперед, пытаясь сообразить, что же теперь делать. — Наверное, надо обойти все места, где они были, и расспросить людей.

Конечно, план был совершенно безнадежен. Кто в Алипиуме захочет ему помочь? Все считают его мошенником.

Бетани в ужасе замерла.

— Ой! Теперь Балор сможет шпионить за людьми!

Эрек кисло усмехнулся.

— Вряд ли. Очки показывают лишь тех, по кому ты скучаешь. Балору плевать на всех, кроме себя, так что в очках он никого не увидит.

— Смотри-ка! — вскрикнула Бетани, указывая на землю. — Это улитка?

Эрек опустился на колени. Ну да, то, что сначала выглядело как розово-лиловый камень, на глазах выросло и превратилось в большую улитку с его именем на боку. Эрек извлек на свет два листка бумаги и спрятал раковину в карман.

Письмо гласило:

Мой дорогой Эрек!

Как твои дела? Алипиум, должно быть, просто ужасное место, раз люди там не ценят то, что ты

для них сделал. Неужели они так слепы? Я не понимаю. Для нас ты герой.

Я очень рада с тобой пообщаться. Попробую ответить на твои вопросы. Мне четырнадцать лет, а моей сестре девять. Я люблю читать и играть в футбол. А еще я в группе поддержки нашей школьной прыгбольной команды. На самом деле твоего портрета у меня нет, но его тут все видели — он был на щитах и знаменах на парадах в твою честь, ну и в газетах, конечно.

На один твой вопрос я боюсь ответить. Ты хочешь знать, откуда я. Я живу в Иноземье. Мой народ никто не принимает. Нас изгоняли из многих мест, мы долго скитались и наконец осели в дикой глуши, построили здесь Лерну. Это прекрасный город, и я счастлива, что живу в нем, но мне очень хочется иметь право выбирать, где жить.

По-моему, ты очень отзывчивый и не разделяешь всеобщих предрассудков. И все же я боюсь твоего ответа.

Теперь твой черед рассказать, что ты любишь. Я очень рада, что ты хочешь со мной встретиться. Мысль об этом радует мне сердце, однако суровая реальность заставляет спуститься с небес на землю. Я много об этом думаю и даже написала песню. Надеюсь, ты не сочтешь ее совсем уж глупой.

С вечной любовью,

Тина.

С бешено бьющимся сердцем Эрек передал письмо Бетани. Похоже, Тина вовсе не была плодом чьей-то глупой шутки. Похоже, какая-то настоящая девочка из далекой страны и правда в него влюблена. Он стал читать написанное на второй странице.

ПЕСНЯ ДЛЯ ЭРЕКА,

КОТОРУЮ СОЧИНИЛА ТИНА

Далеко в Иноземье дева песню плетет, Полон нежности голос, но нет лада у нот. Вся душа ее в песне, и под быстрой рукой Струны стонут и плачут — но нарушен их строй. Мы вовек не встречались, и тому не бывать, Меж двумя берегами разрушена гать, — Так зачем я свиваю этой музыки нить, Раз не может она ничего изменить? Струны дальше сплетают яркий сон моих дней, Сердце рвется наружу, вслед за песней моей, Но, боюсь, оставаться назначено ей Навсегда недопетой. Ты мой светлый герой в шутовском облаченье, Но жесток твой Алипиум, нет в нем прощенья. Услыхав злые вести, сердце замерло сразу, Ритм сменило на блюз с искрометного джаза. «Вы» и «мы» — два словечка, меж которыми бездна. Если б встретились мы?.. И мечтать бесполезно. И хотя для меня ты единственный свет, Мест соседних для нас в мироздании нет. Струны шьют-вышивают черный сон моих дней, Сердце лед покрывает вслед за песней моей, — Я боюсь, оставаться назначено ей Навсегда недопетой. 1

Бетани забрала страницу у него из рук. Лицо у Эрека горело. Бетани читала песню, прижав пальцы к губам.

— Эта девочка влюблена в тебя без памяти! Ты видел? «Для меня ты единственный свет…» Вот бедняжка!

— Лучше больше не писать ей, — смущенно проговорил Эрек. — Зря только даю ей надежду, ведь она никогда меня не увидит. Ей от этого грустно.

— Нет, ты ничего не понимаешь! Если перестанешь писать ей теперь, после того как она тебе открылась, она умрет! Ты пиши — больше от тебя ей ничего не надо. А ее чувства со временем пройдут сами собой.