Еретическое путешествие к точке невозврата
Шрифт:
– Ну и имена… – покачал головой Вольфгер, – язык сломаешь.
– Чужие имена всегда непривычны, – пожал плечами Ян, – а чешский язык вообще труден для неславян. Мадьярский или польский, кстати, ничуть не легче. Но вот мы и пришли, Жидовский квартал вон там, за стеной, ворота, кстати, единственные, других нет. Я, с вашего позволения, не пойду туда, поэтому…
– Постой, постой, – оборвал его Вольфгер, – сначала объясни, кто эти бородатые люди в странной одежде и в жёлтых шляпах с рогами? Я уже троих таких видел!
– То есть как это кто? – удивился
– А зачем они носят эти шутовские колпаки?
– Разве в Саксонии иудеи выглядят по-другому? – в свою очередь удивился Ян.
– Наверное, по-другому, – задумался Вольфгер, – что-то я не помню у нас таких, я бы заметил…
– Так, может, у вас и жидов нет?
– Жиды-то есть, а вот жидовских кварталов в саксонских городах, по-моему, нет, они живут на одних и тех же улицах с немцами.
– Четвёртый Латеранский собор матери нашей римской католической церкви постановил, что иудеи должны носить одежду, явным образом отличающую их от христиан, – гнусавым голосом, явно кому-то подражая, объявил Бржихачек, – вот они и носят, куда же им деваться? Не будут носить – из Богемии вон, а то и в мешок, и с моста во Влтаву, у нас это быстро делается… Ну, а жёлтый цвет, как известно, есть цвет золота и дьявола.
Прерывая разглагольствования Яна, Вольфгер вложил в его руку пару гульденов.
– Премного благодарен! – поклонился студент, быстро пряча монеты. – Если я вам ещё понадоблюсь, ищите меня в одной из пивниц [99] возле Каролинума. Ян Бржихачек всегда или в больнице, или в пивной.
Вольфгер кивнул, прощаясь со словоохотливым чехом, и они с Карлом, ведя лошадей в поводу, вошли в Жидовский квартал. Ворота никто не охранял, и платы за въезд с них не потребовали.
За воротами Вольфгер остановился и осмотрелся, решая, куда идти дальше.
99
Пивница(pivnice, чешск.) – пивная.
Знаменитый пражский Жидовский квартал, окружённый ветхой каменной стеной, являл собой беспорядочное скопление домов, среди которых были и богатые каменные особняки, и грязные лачуги, которыми, наверное, побрезговали бы и дворовые собаки. Стоял чад подгоревшей пищи, обильно сдобренной чесноком и незнакомыми пряностями, на пустырях гнили кучи мусора, который никто не убирал. Ни взрослые, ни играющие в уличной грязи дети не обращали на чужаков ни малейшего внимания.
Вольфгер окликнул мальчика, который выглядел постарше других.
– Эй, приятель, послушай, ты знаешь, где живёт купец Иегуда бен Цви? Можешь проводить нас к нему?
Мальчик посмотрел на барона, улыбнулся и не ответил. Похоже, он не понял ни слова.
Карл подошёл к мальчишке и присел на корточки.
Смуглый, большеглазый и курчавый ребёнок доверчиво улыбнулся и ему.
– Иегуда бен Цви, –
Мальчишка несколько раз кивнул и протянул ладошку, сложенную лодочкой.
– Истинный сын своего племени, – усмехнулся Вольфгер и положил в ладонь гульдинер.
Маленький иудей сжал монету в ладошке, повернулся и вприпрыжку побежал по улице, время от времени оборачиваясь, чтобы убедиться в том, что его спутники не отстали. У одного из домов в центре квартала он остановился, ткнул пальцем в дверь и снова протянул руку за новой монетой.
– Иегуда бен Цви? – на всякий случай переспросил Вольфгер.
Мальчик кивнул и потряс ладошкой. Получив второй гульдинер, он радостно взвизгнул, видно, не надеясь на такую удачу, и поскакал вдоль улицы, слушая, как звенят монеты в маленьком кулаке.
– Это не купеческий дом, а прямо крепость какая-то, – хмыкнул Карл.
Оглядев дом, Вольфгер подумал, что Карл, пожалуй, прав. Толстые каменные стены, узкие окна на уровне третьего этажа, забранные толстыми железными решётками, и наглухо запертые ворота, обитые железом, выглядели довольно угрюмо и неприветливо.
– А вот и дверь, – сказал Вольфгер, – и по-моему, она не заперта. Подержи лошадей, Карл, а я схожу на разведку. Вдруг этот иудейский ангелочек решил подшутить над нами и завёл не туда? Сейчас окажется, что здесь живёт почтенный раввин ста лет от роду, и меня вышвырнут на улицу за осквернение чего-нибудь. Впрочем, посмотрим…
Барон шагнул в низкую дверь и остановился у входа, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Оказалось, что он попал в лавку.
Темноватое помещение с закопчёным потолком было разделено на две части прилавком, за которым стояли два приказчика, старый и молодой. Полки за их спинами были завалены всякой всячиной: тканями, посудой, хозяйственной утварью и другими предметами, которые Вольфгер не рассмотрел. В лавке пахло чесноком, толчёным перцем и ещё чем-то едким. Несмотря на то, что на улице было прохладно, в лавке царила духота. Молодой приказчик ожесточённо торговался с единственной покупательницей, старый стоял рядом, прислонившись к полке, и благодушно наблюдал за ними.
Когда Вольфгер подошёл к прилавку, торг сам собой прекратился. Все трое обернулись к барону и молча, выжидательно, с явной неприязнью посмотрели на него.
– Я – барон фон Экк, – представился Вольфгер. – Мне нужен ваш хозяин, Иегуда бен Цви. Позовите.
Женщина, так ничего и не купив, поджала губы и вышла из лавки, а приказчики заспорили между собой на непонятном барону языке, в котором, впрочем, проскальзывали слова, похожие на немецкие. Градус спора быстро повышался, казалось, что приказчики сейчас вцепятся друг другу в бороды. Вольфгера стало раздражать бесцельное стояние в душной лавке, он вытащил кинжал, резко постучал его рукоятью по прилавку, а когда приказчики, прервав спор, обернулись к нему, ткнул пальцем в молодого и зло сказал: