Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн)
Шрифт:
— Нам понадобится крестильное платье для сына, — начинает Анна без предисловий. — Она забрала?
В королевском словаре „она“ значит только одно — исчезнувшую королеву, королеву, которую нельзя упоминать, но так трудно забыть. Ведь она сидела в этом самом кресле, готовила себе родильный покой в этой самой комнате, нежно, почтительно улыбалась королю.
— Оно ее собственное, из Испании.
— Марию крестили в нем? — допытывается Анна, уже зная ответ.
Генрих морщит лоб, пытается вспомнить.
— Да,
— Платье все еще у нее?
— Мы можем заказать новое, — миролюбиво предлагает король. — Монахини сошьют какое захотите.
Анна вскидывает голову — этот номер не пройдет.
— Мой сын достоин королевского наряда. Он будет креститься в платье, которое носили все принцы до него.
— У нас же нет королевского наряда… — мямлит Генрих.
— Зато у нее есть, — обрывает Анна. — Могу поручиться!
Генрих признает свое поражение. Наклоняется, целует ее руку, сжимающую ручку кресла.
— Не огорчайтесь, — убеждает он. — Срок уже так близко. Клянусь, я пошлю к ней за крестильным платьем. Наш маленький Эдуард Генрих получит все, что вы захотите.
Она кивает, улыбается, треплет его кончиками пальцев по затылку.
Входит повивальная бабка, делает реверанс, объявляет:
— Комната готова!
— Навещайте меня каждый день, — говорит королю Анна. Это больше похоже на приказ, чем на просьбу.
— Дважды в день, — обещает Генрих. — Отдыхайте, моя любимая, время до появления нашего сына пройдет быстро.
Он снова целует ей руку, выходит, а мы направляемся в спальню. Стены там завешаны плотными гобеленами, ни звук, ни свет, ни свежий воздух не проникнут. По камышовым циновкам разбросаны травы — розмарин для аромата, лаванда для утешения. Вынесли всю мебель, кроме огромной кровати, в которой Анне предстоит провести целый месяц, да стола со стулом для повитухи. Несмотря на середину лета, огонь в камине разожжен, так что в комнате можно задохнуться. Горят свечи, хватит света читать или шить, а в ногах кровати стоит наготове колыбель.
На пороге темной, душной спальни Анна отшатывается:
— Не пойду, тут как в тюрьме.
— Всего на месяц, может, даже меньше.
— Я задохнусь!
— Все будет хорошо. Я же выдержала.
— Но я королева.
— Тем более.
Повитуха вырастает у меня за спиной.
— Вашему величеству нравится?
— Тут как в тюрьме.
Анна очень бледна.
— Все так говорят. — Повитуха смеется и вводит ее в комнату. — Вы будете рады отдохнуть.
— Скажи Георгу, пусть зайдет попозже. — Анна оборачивается ко мне. — И пусть приведет кого-нибудь забавного. Я не собираюсь сидеть в одиночестве. Здесь хуже, чем в Тауэре.
— Мы придем пообедать с тобой, — обещаю я. — А сейчас отдыхай.
Анна удалилась от двора, и король вернулся к обычному распорядку дня. Каждое утро с шести
— С кем он танцует? — допытывается она въедливо как прежде, хотя лежит без сил, вся в поту.
— Ни с кем особенно. С Мадж Шелтон, с Джейн Сеймур. Леди Маргарита Стейн похваляется дюжиной новых нарядов. Но все это не важно, лишь бы ты родила сына.
— А с кем он охотится?
— Только в мужской компании, — лгу я. Сэр Джон Сеймур купил дочери чудесную охотничью лошадку. В синем платье Джейн отлично выглядит в седле.
Анна смотрит подозрительно.
— А ты-то сама не гонишься за ним? — спрашивает она мерзким голосом.
Качаю головой.
— Совершенно не жажду менять свою жизнь, — ответ достаточно честный.
Возьми себя в руки, прекрати думать об Уильяме. Когда представляю себе линию его плеч, как он лежит, обнаженный, в утреннем свете, каждый прочтет мои мысли по лицу. Я слишком принадлежу ему.
— Ты следишь за королем? Ради меня!
— Он ждет рождения сына, как и весь двор. Если будет мальчик, тебе нечего бояться. Ты сама знаешь.
Она кивает, закрывает глаза, откидывается на подушки, ворчит:
— Боже, скорей бы уж это кончилось.
— Аминь, — отзываюсь я.
Без надзора сестры я свободнее провожу время с Уильямом. Мадж Шелтон часто исчезает из нашей общей спальни, мы заключили негласный договор — всегда стучаться и сразу же уходить, если дверь заперта изнутри. Мадж совсем юная особа, но при дворе она быстро взрослеет. Она понимает, шансы на удачное замужество зависят от хрупкого равновесия — одновременно внушить мужчине страсть и не бросить тень на свою репутацию. А с тех пор, как я была молоденькой девушкой, двор изменился только к худшему.
Уловки Георга работают не хуже. Он, сэр Франциск, Уильям Брертон, Генрих Норрис без королевы остались не у дел. Утром охотятся с королем, днем их иногда зовут на совет, но большую часть времени они бездельничают. Волочатся за придворными дамами, удирают по реке в Сити, без объяснений исчезают на целую ночь. Я поймала брата как-то ранним утром. Любовалась восходом солнца над рекой и вдруг вижу — гребная лодка причалила к дворцовой пристани, Георг расплачивается с лодочником и не спеша идет по садовой дорожке.
— Георг! — позвала я, поднимаясь со скамейки между розовых кустов.
Он вздрогнул.
— Это ты, Мария? — Его первая мысль — об Анне. — С ней ничего не случилось?
— Все в порядке. Где ты был?
Он пожал плечами:
— В гостях у друга Генриха Норриса. Танцевали, обедали, играли немного.
— И сэр Франциск там был?
Он кивнул.
— Георг…
— Не кори меня, — прервал он. — Кроме тебя, никто не знает. Мы все держим в секрете.
— Если дойдет до короля, тебя сошлют, — сказала я напрямик.