Есенин
Шрифт:
Сытин ничуть не удивился, увидя приближающегося к нему молодого человека в лёгком пальто нараспашку, со шляпой в руке. Не дойдя нескольких шагов, юноша вежливо, может быть, с чуточку деланным смирением поклонился.
— Добрый день, Иван Дмитриевич...
Сытин зорко вглядывался в Есенина.
— Здравствуйте. Кто вы такой?
— Я Есенин.
Иван Дмитриевич уловил в ответе некоторую горделивость, какою этот юноша как бы подчёркивал звучность своей фамилии.
— Я из рязанского села.
— А что вы, собственно, умеете делать?
— Всё, что поручите. Хорошо бы в корректорскую.
— А справитесь? Дело это, прошу заметить, нелёгкое.
— Я научусь скоро. Я понятливый... — Есенин вдруг улыбнулся, словно посмеиваясь над своим хвастовством, сам не сознавая, как располагает людей к нему его улыбка, лукавая, простецкая и покоряющая.
— А вот понятливые нам нужнее всего! Давно проживаете в Москве?
— Полгода. Отец мой — приказчик в мясной лавке Крылова, что на Щипке.
— Знаю, — сказал Сытин. — Бумагу обёрточную у меня берёт...
— Я тоже служил у Дмитрия Ларионовича в конторе. Но не по мне это. Ушёл.
— Догадываюсь, что это не по вас. — Сытин про себя уже решил, что этому парню служить надобно именно у него, в книгоиздательстве. — Ступайте, господин Есенин, в контору, к моему сыну Николаю. Сумеете ему понравиться, значит, ваша взяла.
— Я постараюсь.
— Скажите, что я вас послал.
— Спасибо, Иван Дмитриевич. — Есенин улыбнулся, поклонился и отошёл.
За воротами его поджидал Воскресенский.
— Выражение лица вашего, этакое победительное, что ли, сияющее, свидетельствует о том, что у вас полная удача. В какое отделение?
— Пока что к сыну направил, к Николаю Ивановичу, тот, видно, знает, кого куда ставить.
— Это хорошо, — сказал корректор. — Имейте в виду, что Николай Иванович любит поэзию и вообще литературу. Он, как ювелир, сразу определит грани вашего дарования...
На Пятницкой, неподалёку от типографии, в сером здании Есенин отыскал нужный кабинет.
— Я от Ивана Дмитриевича. Есенин.
За просторным столом сидел человек с бородкой клином, с усами, русые волосы без седины, лицо бледное, болезненное, глаза с близоруким прищуром. Он долго всматривался в посетителя и только потом жестом пригласил сесть. В это время задребезжал телефон. Молодой Сытин, сняв трубку, узнал голос отца.
— Коля, придёт один юноша, похожий на инока, будто сошедший с лубочной картинки сын боярский, Есениным прозывается, он из рязанского села.
— Он здесь, папа.
— Пристрой его куда-нибудь получше...
— Хорошо. — Николай Иванович положил трубку и опять посмотрел на Есенина, чуть морщась, должно быть, у него что-то
— Вы книги выпускаете, а я без книг не могу жить.
— Вот как! — Николай Иванович поощрительно качнул головой. — Что же вы любите читать?
— Всё. И поэзию и прозу. Библию тоже. Я окончил церковно-учительскую школу в Спас-Клепиках. Там нас потчевали всяческими церковными премудростями...
— А каких, позвольте спросить, писателей предпочитаете?
Вопрос показался Есенину несколько наивным и забавным.
— Классиков, конечно, Пушкина и Лермонтова знаю наизусть. Почти всё.
По тонкой, едва уловимой улыбке просителя Николай Иванович понял, что вопрос его был излишним, даже неуместным.
— Стихи пишете?
— Пишу. Почитать?
В кабинет стремительно ворвался высокий русоволосый молодой человек в белой косоворотке с незастёгнутыми пуговицами, с курткой на плече; он оказался, как узнал Есенин, младшим из Сытиных — Василием Ивановичем. Судя по движениям, был он пылкого и нетерпеливого нрава.
— Коля, — заговорил Василий Иванович, садясь на край стола, — придёт наниматься на работу некий Сергей Есенин, отличный малый и замечательный поэт...
Есенин густо покраснел и в неловкости переступил с ноги на ногу — непривычно и странно слышать, что о тебе говорят как бы за глаза. Николай Иванович переглянулся с Есениным, сдерживая усмешку.
— Откуда тебе, Вася, известно, что он такой уж замечательный?
— Мне сказал об этом Кошкаров-Заревой, а Деев-Хомяковский подтвердил. Я им верю.
Николай Иванович с притворной строгостью сказал:
— Слезь со стола, сядь, как положено сидеть у старших! — Он рассмеялся.
К удивлению Василия, рассмеялся и незнакомый ему посетитель.
— Вот он перед тобой, некий Есенин. Поздоровайся с ним!
Василий Иванович сорвался с места:
— Как же я сразу не определил, что это вы, Сергей! Мне так детально описали ваше обличье...
Есенин осмелел:
— Конечно, сказали, что у меня золотые волосы и синие глаза?
— Так оно и есть!
— Да, да. Других примет за мной не водится...
Василий Иванович крепко сжал ладонь Есенина:
— Рад познакомиться!
Николай Иванович заметил не без иронии:
— Видите, Есенин, сколько за вас ходатаев. Отец звонил, брат ручается, корректоры Коростелев и Воскресенский просили, чтобы я вас приютил. Разве могу я устоять?
— Куда ты его определишь? — живо спросил Василий Иванович.
— Сперва побудет в экспедиции, познакомится с производством, с людьми. Попозже переведу в корректорскую. — И обратился к Есенину: — Завтра можете выходить на работу. Стихи свои почитаете в другой раз...