Эсеры. Борис Савинков против Империи
Шрифт:
2) личный состав боевых отрядов должен определяться не только по признаку боевой готовности, но и близости к интересам всех видов партийной работы, и что лучшей скрепой между членами отряда является личная близость, знание друг друга и тесная дружба;
3) вопрос о размерах боевых отрядов не может быть решен априорно, но его решение должно быть сообразовано с величиной намеченных для них центральными учреждениями террористических задач, так и с наличными технико-боевыми средствами террористической борьбы;
4) центральные учреждения партии должны приложить свои усилия к тому, чтобы развития этих технико-боевых средств шло в ногу с процессом современной научной технологии;
5) для обеспечения террористической борьбы необходимыми личными силами и материальными средствами должны быть приложены дружные и совокупные усилия всей партии».
В мае 1909 года решения Конференции были опубликованы в «Известиях областного заграничного комитета». На V Совете Партии социалистов-революционеров
«Мы не можем мириться с тем, чтобы в области боевой техники вечно господствовали одни и те же, раз найденные, приемы. Нельзя, чтобы здесь царствовала рутина. Примириться с этим – значит обречь себя на поражение. Террор – разновидность вооруженной борьбы, разновидность войны. Страна, застывшая на известном уровне в военном деле, обрекает себя на разгром, как в международной борьбе, так и в войне внутренней. Наши способы ведения террористической борьбы должны стоять на высоте современной военной технологии. А эта технология не стоит на месте. Когда-то война велась упрощенно, столкновением лицом к лицу и на суше и на воде. Теперь война ведется и под землей, и под водой, а скоро будет вестись над землей, в воздухе. Мы уже не говорим о прогрессе во взрывчатых веществах и о возможностях действия на расстоянии. Мы утверждаем, что восстановить террористическую борьбу – это значит произвести ряд новых технических изысканий, иметь для этого специальные технические группы. Либо мы должны поставить своей задачей поднять террор на необходимую высоту, либо не из-за чего и огород городить».
Дискуссия о терроре в партии велась в эсеровских изданиях, особенно в «Социалисте-революционере». На V Совете за террор проголосовали двенадцать, против – четыре эсера. Совет решил, что «боевые отряды при областных комитетах не нуждаются в санкции Центральный комитет для своих действий террористического характера». Совет принял отставку Центрального комитета и обратился к Партии:
«Мы, эсеры, всегда выступали застрельщиками и авангардом активной борьбы. Наша партия первой подняла оружие для прямого нападения тогда, когда в глубине народной жизни созревали силы, готовые откликнуться на призыв и пример. Но внутренний кризис не мог и теперь заставить ее выпустить оружие из своих рук или временно отложить его в сторону. Участие Азефа в ряде террористических актов в глазах партии не дискредитировало и не могло дискредитировать этого метода борьбы. Встревоженное партийное сознание приходило к выводу: хотя участие авантюриста-провокатора и не помешало в этой области отдельным крупным победам, но оно обессилили террор в самую критическую для правительства и для революции эпоху, оно воспрепятствовало проявлению всей силы этого метода борьбы и всей энергии, которую могла развить партия в пользовании этим методом. Оно усилило уверенность правительства в своей безопасности и тем самым, усилило его решительность как раз в те моменты, когда оно в этой решительности более всего нуждалось. И если раскрытие провокатуры Азефа у некоторых отдельных личностей вызвало разочарование в терроризме, то партия в целом, в подавляющем большинстве своем, нашла в раскрытии провокатуры Азефа лишь ответ на то, почему террор не дал партии и революции всего, что он мог дать и что он даст при своем возрождении, и в этом вопросе партия осталась на своей стороне боевой позиции.
В этой позиции наша партия снова, как прежде, будет долгое время одинока. Общее политическое затишье в стране заставило все революционные партии былую наступательную тактику заменить тактикой оборонительной и свести свои программы действия на программы «перемогания». Одни партии переживали кризис программный, другие – тактический, а все одинаково вступили в стадию организационного кризиса. Дело Азефа придало этому кризису особенно острый и угрожающий характер. Ибо организационный кризис может привести к фактическому кризису партийной тактики. Если судьба партии, как определенного направления революционно-социалистической мысли и стоит вне опасности, то ее судьба, как организации, как конкретного боевого целого, находится в зависимости оттого, что она в ближайшем будущем
Партия социалистов-революционеров раскололась на две группы, две фракции. В декабре 1909 года в Петербурге произошел террористический акт, который решил все споры о целесообразности и эффективности этой партийной боевой деятельности.
Борис Савинков отобрал в новую Боевую группу двенадцать террористов, включая Слетова и Чернавского, всех, кто не раз был в тюрьме, на каторге, в ссылке, не раз видевших вблизи и чужую, и свою смерть. Казалось, этой группе было по плечу все, но измена Азефа все-таки отравила эсеровскую романтику и несмотря ни на что убила ее чистоту. Степан Слетов объехал все областные эсеровские боевые группы и сделал вывод: «Если бы Партии удалось свалить самого царя, партийные люди, прежде всего, заподозрили тут провокацию». Сам Борис Савинков до 1917 года российскую границу больше не пересекал.
Борис Савинков решил провести эффектно-эффективный террористический акт и стал готовить покушение на Столыпина и Николая II. Неожиданно у него появилась возможность взорвать заменившего генерала Герасимова на посту начальника Петербургского охранного отделения полковника Карпова, и руководитель Боевой группы ей воспользовался.
После дела Азефа любые контакты революционеров с охранниками считались недопустимыми, но осенью 1909 года из этого правила было сделано исключение.
Борис Савинков и консультировавший его старый народоволец Герман Лопатин через одного из агентов работавшего в Париже руководителя заграничной имперской государственной полиции Гартинга передали ему сведения, что в Петербург едет один из ведущих террористов для организации убийства Столыпина. Член Боевой группы Александр Петров, точные приметы которого и время его прибытия в Петербург были любезно сообщены полковнику Карпову, был незаметно арестован на петербургском вокзале на выходе из вагона первого класса парижского поезда. Почти месяц Карпов допрашивал Петрова, склоняя его к сотрудничеству и Петров, наконец, согласился. В доказательство своей лояльности он «выдал» свою группу боевиков из трех человек, которых еще в Париже Савинков и Лопатин, который почти сорок лет назад с помощью предателя «Народной Воли» Дегаева так же ликвидировавший руководителя имперского политического сыска подполковника Судейкина, предупредили, что в интересах революционного дела их должны с револьверами и нелегальной литературой арестовать на петербургском вокзале. Возможно, Савинков и Лопатин, запланировали провести контрпровокацию, которая дала бы возможность Петрову взорвать Столыпина или царя «изнутри» охранного отделения. Именно так был и убит Столыпин менее чем через два года в Киеве. В любом случае, Петров сможет убить высших охранников, и это покажет империи, что охранка отнюдь не всезнающая и не всесильна и даже не может защитить своих начальников.
Александру Петрову установили колоссальное полицейское жалованье в тысячу пятьсот рублей, но убить Столыпина и взорвать Николая II у него, конечно, не было ни какой возможности. Савинков и Лопатин, предполагали такую возможность и еще в Париже договорились с Петровым, что он для сообщения чрезвычайной важности соберет в конспиративной квартире, на которой его поселят охранники, руководителей политического сыска империи заместителя министра внутренних дел генерала Курлова, находившегося в отпуске генерала Герасимова и полковника Карпова, а потом особая группа террористов их уничтожит. Задача намного облегчилась, когда Петров просто получил у Карпова ключи от конспиративной квартиры на Астраханской улице. За ним, «предавшим» трех своих товарищей по оружию, не было установлено филерского наблюдения, и он спокойно связался с эсеровской группой обеспечения операции и внес в квартиру, которая почему-то не обыскивалась полицией, несколько бомб. Незадолго до этого Герасимов и Карпов, прикрывая месячный арест Петрова и попросив его выманить из Европы в Петербург Савинкова, организовали ему «побег» из тюрьмы, дав возможность, для достоверности, бежать с ним и трем его арестованным товарищам. Петров с группой спокойно прибыл в Париж к Савинкову и Лопатину, уточнил с ними план операции по ликвидации трех высших имперских полицейских сановников, а Герасимов и Карпов устроили на конспиративной квартире, а затем в дорогущем ресторане колоссальную попойку, празднуя приобретение «нового Азефа», а значит и получение новых чинов, орденов и премий.
На 16 декабря 1909 года Петров по телефону вызвал на конспиративную квартиру Карпова, чтобы сообщить ему списки членов только что избранного Центрального комитета Партии социалистов-революционеров и план убийства Николая II во время посещения им кораблей балтийского флота. Он попросил пригласить на встречу Курлова и Герасимова, чтобы при них сделать свое сообщение, за которое он хотел награду и встречу со Столыпиным. Опытные Курлов и Герасимов, еще не отошедшие от азефского скандала, от встречи уклонились, и это спасло им жизнь.