Эскадрон «Гильотина»
Шрифт:
Веласко чувствовал себя неловко. Он побаивался резкого в суждениях и поступках революционного генерала. К тому же Вилья требовал от своих собеседников именно тех ответов, которые нужны были ему, и ужасно гневался, если его мысли не были угаданы. Находиться рядом с Вильей значило именно находиться рядом. Нельзя высказывать собственные мысли, нельзя иметь свое мнение. Нельзя ошибиться: нужно ловить и запоминать каждое слово. Вилья не терпел малейшего невнимания со стороны собеседника. Кроме того, Веласко на себе испытал, что Вилья в любую минуту может превратиться во врага и в два счета покончить с ним.
—
— Нет, спасибо, — отказался Фелисиано, удивленный поведением генерала: тот вообще не отличался любезностью, а уж с младшими по званию тем более.
— Не пьете? — полюбопытствовал Вилья.
— Почти, мой генерал.
Вилья обрадовался:
— Вы из таких, как я, и это мне нравится. Нра-вит-ся, — повторил он, делая ударение на каждом слоге.
Каудильо налил себе стакан воды, медленно выпил и откинулся в кресле. Долго молча смотрел вдаль, туда, где раскинулся огромный город. Размышлял.
Молчание Вильи заставило Веласко почувствовать себя еще более неловко. Вечно бегающие глаза генерала сейчас глядели, не отрываясь, на что-то не видимое больше никому. Какая-то мысль пришла ему в голову, и он начал смеяться — злорадно, недобро:
— Ублюдки!
— Кто ублюдки? — спросил Веласко, не догадавшись сразу, что генерал говорит сам с собой.
Вилья повернулся к нему:
— Все.
— Все?
— Ну, не все. Некоторые просто недоумки.
Вилья снова надолго погрузился в молчание, устремив взгляд куда-то поверх Мехико, поверх вулканов, за горизонт. Оно чем-то напряженно думал, но никто в мире не смог бы понять или хотя бы близко угадать, что творилось в душе у Вильи.
Веласко ждал, пока генерал произнесет хоть слово или жестом прикажет ему приблизиться.
Внезапно Вилья поднялся, оправил куртку и решительно подошел к письменному столу. Открыл один за другим несколько ящиков и, порывшись в них, достал какое-то письмо.
— Как вы думаете, что в этом письме? — спросил он.
— Извещение о том, что вы теперь — президент Мексики.
— Э, нет, дружище, не об этом. Потому что я — больше, чем президент. Нет. Это письмо мне прислал генерал Сапата [11] . Усач предлагает встретиться в Сочимилько. Что вы на это скажете?
11
Имеется в виду Эмилиано Сапата Саласар (1879–1919), лидер Мексиканской революции, один из национальных героев Мексики.
— Что это очень хорошо.
— А почему это хорошо? — в упор посмотрел на него Вилья.
Веласко не знал, что ответить: на самом деле он понятия не имел, хорошо то, что предложил Сапата, или плохо.
— Потому что таким образом объединятся революционные силы, — нашелся он наконец.
— И что с того? — Вилья не был удовлетворен ответом.
Веласко растерялся. Он чувствовал себя безоружным перед Вильей. Генерал расхохотался:
— Вы ни черта не смыслите в политике, дружище! Но это неважно. Знаете, зачем я вас позвал?
— Нет, генерал… — У Веласко колени задрожали от страха.
— Потому что у меня для вас хорошая новость.
— Какая, генерал?
Вилья уже не улыбался. Он пристально вглядывался в лицо коммерсанта. Веласко ждал, что сейчас он скажет: «Потому что хочу избавить вас от земных тягот, дружище, и завтра
— Дело в том, что в письме Сапата упоминает о гильотине и пишет, что многие просвещенные люди отзываются о ней как о весьма полезном для революции изобретении.
— Они говорят о гильотине?! — обомлел Веласко.
— Да, о гильотине. И что вы на это скажете?
— Мой генерал, все, что они говорят, — правда. Чистейшая правда, мой генерал!
Фелисиано гордо выпрямил спину. На лице его снова появилось выражение счастливого торговца. То самое выражение, какое было на его лице, когда они с Вильей встретились впервые.
— Я желаю, — продолжал генерал, — чтобы сейчас, когда мы вошли в столицу, вы произвели несколько показательных казней. Я тут наметил пару-тройку каррансистов [12] , которые мне изрядно досаждают. А после этого поедете со мной в Сочимилько, пусть усач своими глазами посмотрит, как работает машина. Может, ему так понравится, что он захочет купить такую же, а?
12
Каррансисты — сторонники Венустиано Каррансы (1859–1920), одного из лидеров мексиканской национальной буржуазии. В 1914 г. В. Карранса был провозглашен временным президентом Мексики.
— Конечно, генерал.
— Имейте в виду, что гильотину мне нахваливали Эулалио Гутьеррес и Роке Гонсалес [13] , о ней лестно отзывались генералы Ортега и Фелипе Анхелес, и до меня дошли слухи, что сам Карранса умирает от зависти, потому что у него нет такой штуки.
Фелисиано был на седьмом небе от радости.
Несмотря на «случай в Сакатекасе», несмотря на все превратности судьбы, гильотина снова займет достойное ее место. Снова будут публичные казни, восхищение толпы, аплодисменты, слава. Время показало, кто был прав.
13
Президенты Мексики в 1914 и в 1915 гг. соответственно.
— Можете идти, — приказал Вилья.
Прощаясь, Веласко долго тряс руку генерала:
— Спасибо, спасибо, большое спасибо!
Когда он уже повернулся, чтобы уйти, Вилья окликнул его:
— Да, и еще: мне доставило такое удовольствие известие о том, что нам завидует Сапата, что с сегодняшнего дня вы повышены в звании. Теперь вы полковник. Сообщаю также, что «Эскадрон торреонской гильотины» выходит из подчинения кухне и становится самостоятельным формированием, подчиняющимся лично мне. Подберите людей, которые войдут в «Эскадрон». Человек двадцать. Список представьте мне. А теперь идите.
Веласко на миг задумался.
— Спасибо, генерал! Но позвольте мне задать вам несколько вопросов?
— Задавайте.
— С какого момента я полковник?
— С этого самого.
— Капитаны мне подчиняются?
— Подчиняются.
— Все? Каждый капитан?
— Каждый.
— Если при мне какой-то капитан нарушит дисциплину, я могу подать жалобу в военный трибунал?
— И расстреляем сукина сына на месте. Вы знаете, как мы поступаем с нарушителями дисциплины.
— Это все, мой генерал. Спасибо.