Эскиды

Павлова А. В.

Наскаралим привычным жестом поправил за спиной меч и бросил на Иригана тяжелый взгляд.

— Что бы не двигало тобой в этой миссии, если я увижу тебя возле Лиалина или Эдельвейрика ближе, чем на три шага, убью.

Ириган с ненавистью посмотрел на старшего брата, но ничего не ответил, зная, что тот никогда не повторяет дважды. Наскаралим скривил губы в презрительной усмешке и призвал своего велина.

* * *

После короткого затишья в полтора дня Варкула атаковал снова. Штурмы и осада длились уже седьмые сутки. Биться приходилось часто и жестоко. Чтобы отогнать врага от стен крепости волоты несколько раз сами выходили за ворота. Возвратился такой отряд лишь раз. Однако подобные вылазки дело своё делали: крепость держалась и была по-прежнему неприступна. Единственное, что тревожило всё сильнее — это стремительно убывающие запасы воды — каким-то непостижимым образом волоты

Варкулы прознали про подземный колодец и перекрыли его. Водяные порции сократили до минимума. Многие воины отказались от воды, оставляя её раненым да женщинам с детьми. Про пленных, запертых в одной из многочисленных зал Башни, забыли совсем. Лиалин, проводивший большую часть дня на стенах Башни, до братства сдружился с Немизой и Ледом. И они всё больше напоминали единый организм, особенно в битвах. Он совершенно позабыл о своем даре и вспомнил о нём лишь когда Зоря призвала его к себе. Её характер оказался совсем не кроток, как он себе когда-то представлял. Лин стоял и смиренно слушал её гневную речь, и, не смотря на видимое возрастное равенство, Хранитель ощущал себя всего лишь её внуком, но не как не ровесником. В ней было столько силы и жизнелюбия! Но больше всего Лина поразила её неисчерпаемая доброта. Даже смрадная тенетная тварь тянулась к ней, находя понимание и любовь. Их разговор длился несколько часов. Зоря учила его всему, что знала сама. Учила использовать свет луны, собирать энергию трав, заставляла запоминать сложнейшие рецепты исцеляющих настоев. Учила делать особые перевязки, примочки, лечить гнойные раны порошками, вправлять кости, определять повреждения и болезни по внешним симптомам. «Запомни, — сказала Целительница, когда он попробовал взбрыкнуть, — иногда страдающих так много, что на всех твоего дара, как бы ни был он велик, просто не хватит. Вот тогда-то тебе всё это и пригодится» — и Лиалин умолк. Лишь один раз Зоря осеклась — когда собралась поведать ему об усмирении боли, а Лиалин прикосновением руки к её плечу полностью уничтожил боль, столько дней терзавшую бедную женщину. Зоря удивленно улыбнулась и тут же нахмурилась. «Не смей больше никогда так делать!» — услышал он вместо благодарности. «Ты позабыл о яде во мне. Это неосторожно, мой мальчик, — уже мягче произнесла она. — Не заставляй меня жить вместо тебя». Она сжала его ладонь своими тонкими пальчиками, словно попросив прощения, и продолжила свои наставления.

Лиалин собрал всех облачных дев и нежить в тесном зале и спросил кто из них хоть что-то смыслит во врачевании или имеет при себе какие-либо травы. Выбрав себе в помощницы двух лаум, он наказал им разобрать все травы. В светлом от огней факелов коридоре его остановил Хорс, впервые за все дни сам с ним заговорив:

— Я слышал, ты собираешься врачевать наших раненых…

— Я собираюсь помочь на сколько это возможно всем, — холодно ответил Лин. Он давно оставил попытки «пробиться» к своему будущему другу. Лиалин раз сто пытался заговорить с ним и каждый раз тот отвечал, словно по лицу бил.

— Я подумал, что тебе понадобиться моя помощь. Я тоже Целитель.

— У меня уже есть помощники. С остальным я справлюсь, — Лиалин лукавил. Ему позарез нужна была его помощь, но обида на неоправданное ничем презрение была сильнее. А простить это вот так сразу он был пока не готов. Обойдя Повелителя, загораживающего проход, Хранитель продолжил свой путь и не видел, как Хорс взбешенно сверкнул глазами и схватил за руку спешившую мимо лауму.

После их разговора Хранитель целый день не выходил от раненых, в тот день поставив на ноги до половины воинов. Зоря оказалась права — его энергии хватило лишь на самых тяжелых, для остальных пришлось применять только что полученные знания. Нехватка воды ощущалась все сильнее, готовить зелья становилось невозможным. Раненые же прибывали…

Лаума внесла в ставший лазаретом зал большую миску воды. Лин поднял на неё красные от усталости глаза. Сегодня жажда отступила, затаившись змеиным клубком на дне желудка, да и голод уже не казался таким невыносимым — утренний свой паек он отдал беременной женщине, вынашивающей судя по всему двойню. Вот кому-то счастье привалит… Если они сумеют выжить в этом кошмаре…

— Отдохнуть бы тебе, Хранитель, — дева жалостливо прикоснулась к его когда-то белым волосам. — Даже Повелители спят в затишье.

Лиалин мотнул головой и побрел к мечущемуся во сне могучему волоту, не имея представления, что будет с нем делать. Энергия совсем иссякла, а чтобы она восстановилась, надо хоть часок поспать… Как и этот, многие воины попадали к нему ни по разу. Он их латал и вновь отпускал на битву, чтобы вскоре увидеть их вновь… Если им, конечно, повезет…

— Приляг, Хранитель. Я им сама приготовлю нужные зелья. — Лаума достала с самодельной полки тряпичные

мешочки.

— Где ты воду возьмешь, глупышка? — Хранитель склонился над раненым.

— Выгляни, посмотри, — немедленно отозвалась дева. — Сколько у нас воды!

Хранитель недоверчиво нахмурился, но всё же прошлёпал к выходу. По его округлившимся глазам, лаума поняла, что он увидел огромные кувшины полные воды.

— Откуда? — выдохнул он, не в силах по иному выразить свою радость.

— Повелитель Хорс с отрядом сделал вылазку к реке. Ух, и сеча была. В отряде-то одни Повелители были. Ночное небо белым казалось! Много воды принесли. На долго хватит, — лаума куда-то выбежала и притащила целый мешок водных лилий. — А это Хорс велел отдать лично тебе, сказал — ты знаешь, что с ними делать.

Лиалин дрожащими пальцами перебирал мокрые лепестки и листья кувшинок. Хорс знал, что нести: с новыми знаниями Лиалин теперь мог приготовить действенное зелье для тех, кого ранили отравленные вражеские стрелы. Он собрался дать необходимые указания…

Лаума взяла из расслабленных рук завернутый в старую мешковину красивый букет и положила в таз с водой. В лазарет громко, разговаривая и пересмеиваясь, вошли Хорс и Немиза. Лаума подняла голову и, быстро прижав палец к губам, указала на Хранителя — Лиалин впервые за трое суток спал, навалившись на холодную стену. Немиза быстро снял с плеча плащ и, свернув мягким комком, положил под голову Хранителю, ненавязчиво заставив того лечь поудобнее. Лиалин от чего-то вздрогнул во сне — Немиза замер — но Лин так и не проснулся. Хорс уловил краем глаза выпадающий из его ладони лепесток кувшинки и задумчиво встряхнул головой, на пол посыпались сверкающие искры. Где-то глубоко в сознании боролись два могучих чувства: невыносимая неприязнь к большинству окружающих, а тем более к крови Зори и отпечатавшийся в памяти крик Хранителя и огромный слепящий шар, бьющий в выпрыгнувшего как из ниоткуда шира…

Немиза недоверчиво смотрел, как Повелитель Хорс укрывает Хранителя своим плащом. Плащом, который он даже стирает сам. Хорс почувствовал этот взгляд спиной и разогнулся.

— Я должен ему, — и, не говоря более ни слова, Повелитель вышел из лазарета.

Немиза прикоснулся к правой руке, невольно вспомнив, как едва не лишился её в очередном бою, как Лиалин, с искусством паука и ведуньи, корпел над ней, пока от раны не осталось и тонкого шрама.

— Все мы ему должны, — неслышно пробормотал Повелитель и, бросив на мирно спящего Хранителя последний взгляд, вышел за Хорсом.

* * *

Велины оставили Дану и трех Хранителей посреди багровой пустыни. Повелительница сосредоточенно осмотрелась и, приняв решение, обратилась к собратьям:

— Судя по всему, Перун решил, что именно мы должны подавить восстание и освободить заложника. Стриба и Хранитель Ночного Мрака, очевидно, займутся поиском Целителя, если он вообще здесь.

Лайелен — главный и единственный город — космопорт Аликоса находился в двухсотпятидесяти кардах от высадки росей. Поменяв облик на более подходящий, троица уверенным шагом двинулась к цели. Ноги глубоко проваливались в бурый песок. Всюду, куда не кинь взгляд, возвышались лишь голые барханы. Эдель посмотрел в выгоревшее бесцветное небо с двойным солнцем. Как на такой планете вообще могло быть что-то живое? Впрочем, при желании можно приспособиться к чему угодно. Тем более, что планета служила убежищем всевозможным отбросам Вселенной. Здесь уживалось столько агрессивных видов и рас, сколько росю не смогло бы присниться ни в одном кошмаре. Но не только поэтому был так важен контроль над Аликосом. Некогда прекрасная планета была полностью выжжена в последней битве перед самым Исходом. Аликос, ранее известный как Ирий, не тот Ирий, что стал культурным и политическим центром империи росей. Эта новая планета была подарена Древними своим потомкам. Нет, Ирий — Аликос был истинным чудом, подобным ему были только легендарная Сварга и Мировяз, которые существовали задолго до появления первых ирийцев. Именно здесь и были построены Семь Башен Целителей. Ирий сам надоумил своих детей на это, желая унять терзавшие их распри…. Было ли то решение верным? Теперь не найти ответа. Все есть как есть. И только руины легендарных строений да бурые пески напоминали о некогда развернувшейся здесь трагедии.

Эдель накинул на голову объемный капюшон и поспешил за остальными. Иногда ему начинало казаться, что проблемы с Аликосом не кончатся никогда. Лиалин много раз бывал здесь, пытаясь усмирить их агрессию. То аликосцам не хватало воды, то еды, то вдруг нарушали их права, то у них было просто плохое настроение!

Эдель полусъехал, полускатился вниз по крутому склону и оказался на твердой земле. Прямо перед ним возвышались витые древние врата Лайелена. Дана с грустью на мгновение приостановилась перед ними, но тут же, высоко подняв голову, шагнула вперед.