Эскиды
Шрифт:
— Лиалин, я — эмпат, — от его ответа Хранителя прошиб озноб. Получается, что, убивая, Немиза каждый раз чувствует на себе их боль. — Я хорошо владею своим даром. Иногда мне не надо видеть, достаточно лишь почувствовать. Правда, только в темноте…
Лиалин непроизвольно отшатнулся:
— На такое способны только…
— Вои Варкулы, — закончил за него Повелитель. — А я и есть варкулот. Примерно сотню лет назад в одной из битв, я встретился на поле с Ледом. Я не умел драться ничем, кроме лука, но им бился как мечом — концы своего лука я тогда заточил как лезвия. Была страшная сеча, помню только ужас и боль. Нас убивали, мы убивали…Меня ранили…много раз…Скольких я достал — не знаю, не считал. Последний удар мне нанёс Лед. Очнулся я уже в плену. Пока я выздоравливал,
Лиалин слушал, как зачарованный. Он даже представить себе не мог, какие тайны хранили в себе суровые и невозмутимые Повелители его времени.
— А зачем он всё это сделал, он так и не сказал. Единственное объяснение, которое он мне дал: «Дрался ты ладно! Смотреть было любо-дорого! Грех терять такого воина.» И всё! — Немиза задумчиво улыбнулся, вспомнив что-то приятное, и поднял на Хранителя цвета неба перед штормом глаза, — Вот только чувствовать я могу лишь своих бывших соплеменников, эмоции же росей для меня закрыты… — и, кивнув на темноту, зачем-то добавил, — Тот второй волот пообещал добраться до меня в следующем бою. Стрелы у меня меченые — узнать не трудно. Вот я и добрался до него первым, — Немиза подал Лину лук и тонкую стрелу и заставил встать правильно. — Ты удивлён. Не стоит. Война — не игра. Не натягивай тетиву так сильно — не справишься! Натяни её двумя пальцами. Легко. Не напрягайся! Руки не дрожат? Вот так, — он приподнял ему локоть и помог правильно уложить стрелу. — Теперь вообрази цель…Отклонись чуть влево…стреляй!
Жуткий грохот и панический визг задремавшей в темноте шишиморы и теперь в ужасе пытающейся сорваться с пригвоздившей её за шиворот грязной рубахи стрелы разрезали спящую тишину ночи.
Немиза поднял на Хранителя шальные глаза:
— Ты куда целился?
Лин собрался ответить, когда тело пронзила острая многократная боль. Вздох…Вздох…Неужели в этом мире закончился весь воздух! Лиалин хватался скрюченными пальцами за выступы стен. Внезапно боль отступила и его захватила беспросветная, безликая темнота. Лед! Лиалин вцепился в рубаху, пытаясь ослабить ворот, слепые глаза смотрели мимо Немизы. Лед! Повелитель потянулся было к другу, но Лиалин его не видел, продолжая, согнувшись пополам, судорожно вздрагивать. В расширенных глазах отражался такой ужас, что у Повелителя зашевелились на затылке волосы.
Твой друг погиб. Лиалин замер: — Кто это? — Я- Ирий. Ты стоишь на моей земле, Целитель. — Ирий?! — Твой друг погиб — Я знаю. Но это ещё не конец… — Ваши собратья уже на полях собирают добычу. Если с него снимут кольцо, как ты ему поможешь? Лиалин растерянно молчал: о мародерах он как-то не подумал. Я могу спрятать павшего воина, — ласково и осторожно шепнула листва. Тёплый ветерок коснулся лица. — Но за это ты станешь МОИМ Хранителем! У Лиалина не было времени, чтобы думать: всё его естество чувствовало, как с руки Леда срывают кольцо. — Согласен! — Но это значит… — Я СОГЛАСЕН! Равнина всколыхнулась, вспугнув обнаглевших падальщиков и варкулотов, добивающих раненых. Трава осторожно укутала своим голубоватым одеялом окровавленное тело и опустила в специально приготовленный для него грот с
Лиалин дышал тяжело, жадно хватая ртом воздух, как-то испуганно вцепившись в плечо Повелителя. Немиза бережно поддерживал друга, не давая ему упасть.
— Всё в порядке? — спросил он, встревожено глядя на неестественно бледное лицо Хранителя.
Лиалин слабо улыбнулся в ответ и утвердительно качнул головой, стирая капающую из носа кровь.
— Просто какой-то спазм. Теперь всё прошло… — Лиалин глубоко вздохнул…и едва не задохнулся вновь. Только теперь это была не боль. — О, нет! — надрывно простонал он.
Немиза не понимающе смотрел вслед стремительно спускающемуся по ступеням Хранителю. Какой же он всё-таки странный. Вечно с кем-то разговаривает, постоянно о чём-то своём думает. И эти его спазмы…Ну а если он болен и молчит? Как же его поймешь?…
За периметром всё было тихо. Огни на дозорных вышках горели приглушенным мирным светом. Тихая, на редкость спокойная ночь…Где-то на равнинах сейчас бьётся Лед. И пусть Небо поможет ему победить! Немиза перекинул лук за спину и, не торопясь, побрёл к Башне, решив перед сном заглянуть к Хорсу.
Радогост ударом буквально вынес тяжелые двери и застыл как вкопанный: рядом с его сестрой, склонив белую голову, сидел Хранитель. Его руку всё ещё сжимали тонкие пальцы Зори. Лиалин поднял на Повелителя бирюзовые глаза и Радогоста в самое сердце поразил наполнявший их свет — Свет Зори. Он не увидел ни слёз, ни боли, ни горя, только едва заметную светлую грусть, исходившую из самой души Хранителя.
— Она ждала тебя, — от этого тихого светлого голоса Радогост вздрогнул, как от удара. — Поэтому она всё ещё здесь.
Повелитель сделал несколько неверных шагов к ложу сестры и упал перед ней, как надломленный, разрыдавшись, словно дитя. Лиалину тяжело было видеть эти страдания, но помочь ему он был не в силах.
— Зачем ты вообще нужен, если не смог спасти ту, которой нет светлее? — Радогост поднял к Хранителю залитое слезами лицо. Гнев переполнял его душу и только присутствие сестры не давало ему разорвать этого никчемного мальчишку. О, пусть он только выйдет отсюда!
— Невозможно исцелить того, кто этого не желает, Повелитель. — Лиалин говорил так, словно знал что-то, о чём знать более не дано никому, и совсем не замечал горящего взгляда Радогоста. — Попрощайся с ней. Она любила тебя больше своего мужа, больше самой жизни. Попрощайся с ней.
Хранитель слышал, что Радогост запел над сестрой Последнюю Песню прекрасную, как Повелительница. Когда перестали звучать последние слова, Лиалин воздел над уснувшей вечным сном женщиной руки, и на Повелительницу посыпалась белоснежная сияющая мирным светом пыль, покрывая её с ног до головы. И там, где она касалась тела вспыхивал вихрящийся поток света, пока он не объял всю Повелительницу без остатка. Свет погас и перед Радогостом осталось лишь пустое ложе.
— Что ты наделал? — его голос сорвался и охрип.
— То, что просила сама Зоря. У неё был на всё свой план. И ты должен помочь мне его осуществить. Во имя своей сестры или во имя росей — не важно. Ты готов?
Радогост смерил Хранителям ненавидящим взглядом и только теперь заметил, насколько он похож на его сестру. Тот же взгляд, тот же тон не терпящий возражений, тот же всепоглощающий и всеочищающий внутренний свет. И он смирился…
Вскоре над Башней пролетела новость грусти и счастья одновременно — Зоря вновь была со своим народом, но Хранитель, исцеливший её, погиб от того яда, что переполнял Повелительницу. Новость о чудесном возвращении Целительницы быстрее птицы облетела все Башни и равнины, поднимая росям дух.