Эскорт для миллиардера 3
Шрифт:
— Здравствуй, Джеймс, — сказала она. — Одри.
Одри кивнула ей и отвернулась, а я устроился поудобнее, готовясь к тому, что предстоит мучительно долгий ужин, состоящий из нескольких блюд.
— Выпей еще, — сказал я негромко Одри прежде, чем был подан десерт. — Тебе это понадобится.
— Да, сэр, — ответила она, подзывая официанта.
Мои родители вели себя цивилизованно в течение всего ужина, но все-таки было еще кое-что. Моя мать задавала мне ничего не значащие вопросы по поводу нескольких бизнес-проектов.
После того как Одри выпила свой напиток, и мы закончили с десертом, я резко встал.
— Мама, нам нужно поговорить с тобой, — сказал я. — Следуй за мной.
Так же как и Одри, моя мать послушно вышла со мной в почти пустой вестибюль, где мы заняли столик возле камина.
— Что такое? — спросила Селия и бегло взглянула на Одри.
— Джеймс может говорить за себя, — пробормотала Одри, все еще не глядя на мою мать. За весь ужин она не проронила ни слова, и теперь выглядела напряженной и такой маленькой в громадном кресле, в которое она села.
Я допил остаток бурбона и подался вперед в своем кресле.
— Я хочу, чтобы ты кое-что знала, мама. Одри вчера рассказала мне о состоявшемся вчера разговоре с тобой по поводу ее брата и того, что ты звонила ее матери. Я хочу, чтобы ты знала, что я сам урегулирую эти вопросы в будущем.
Селия стрельнула глазами в Одри, словно лазерами.
— Мне казалось, что я говорила тебе о том, что этот разговор должен был остаться между нами, дорогая. Я желала бы сказать, что удивлена, но …, — она повернулась ко мне. — Я хочу, чтобы ты знал, я пыталась тебя защитить. От этой девицы и ее лжи. Что еще ты можешь сказать, Джеймс?
Я сжал свой стакан так сильно, что даже удивился, что он сразу не треснул в моей руке.
— Одри также сообщила мне о своем ... подозрении по поводу смерти Даниэль, моей школьной подруги.
Мама внимательно наблюдала за мной. Как всегда, на ее лице не дрогнул ни один мускул.
— Она и мне сообщила об этом, сказав, что считает, будто бы я была вовлечена в это.
— Это то, что она заявила.
Я увидел, что Одри быстро посмотрела на меня в замешательстве. Моя голова пульсировала.
— Ты знаешь, что у меня есть некоторые серьезные разногласия с тобой, мама. Но я не верю, что ты действительно была способна на что-то такое ужасное. И я не верю в это. Поэтому я хочу, чтобы ты знала, Одри и я возвращаемся домой сегодня вечером. И это будет последний раз, когда мы видим друг друга. Я позабочусь о ней и ее семье, и удостоверюсь, что ничего о наших с ней отношениях или ее обвинений по поводу смерти Даниэль никогда не выплывет наружу.
Я сделал глубокий вдох.
— Потому что, хотя я и верю, что она
— Яблоко от яблони недалеко падает, дорогая, — сказала моя мать, выглядя торжествующей. — Я пыталась сказать тебе это тысячу раз.
Одри не произнесла ни слова, пока мы возвращались на виллу. Я тоже молчал. За нами могли следить и подслушивать, и я не собирался рисковать.
Ее лицо все еще было бледным, когда мы зашли внутрь, а губы сжаты в тонкую линию.
— Я вызову дворецкого, чтобы он пришел и забрал нас, — сказал я. — Собери свои вещи. Собери также и мои, если ты сможешь это вынести.
Она взглянула на меня, и я заметил боль в ее глазах.
— Одри, — начал я. — Давай не будем говорить об этом, пока не выберемся отсюда, и пока этот спектакль еще свеж в уме моей матери. Ты же понимаешь.
— Понимаю что? — резко ответила она, ходя в это время по дому и собирая наши вещи.
— Что я люблю тебя, и что сожалею о тех мерзких вещах, которые я о тебе наговорил.
Я подошел и обнял ее, прижав к своему телу. Она начала извиваться в моих руках, словно пытаясь убежать. Я наклонился и посмотрел на нее.
— Мою мать не обманешь, Одри. Я должен был сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему. Она должна была поверить в то, что я порвал с тобой, и ты больше не являешься угрозой для нее. Поэтому если я и сделал тебе больно, то поступил так ради того, чтобы обезопасить тебя. Это единственное, что имеет для меня значение.
Она посмотрела на меня.
— Скажи мне, что ты не подразумевал то, о чем говорил, что в этих словах не было ни капли правды.
— В том, о чем я говорил матери, в действительности не было ни единого слова правды, — сказал я и убрал волосы с ее лба и нежно поцеловал. — Ты знаешь, я бы не сделал этого.
— Все равно обидно. Я почувствовала себя такой разрушенной, когда услышала это, — сказала она.
— А я чувствовал себя разбитым, когда говорил это.
Она сделала шаг назад от меня, когда я отпустил ее.
— Я должен был сделать это, Одри. Мне пришлось взять ситуацию под контроль, так как до этого момента моя мать слишком долго верховодила над всем этим. Мы будем держать и твои и мою мать на коротком поводке, и будем выгуливать их как собак.
— Я надеюсь, что они не развернутся и не укусят нас, — произнесла Одри. — У них достаточно большие клыки.
Я не мог держать ее за руку до тех пор, пока самолет не поднялся в воздух, боясь, что кто-то может увидеть нас. Одри была очень тихой, разглядывая свои ногти, полностью игнорируя меня, и делая вид, что внимательно слушает то, о чем говорит стюардесса по поводу того, как вести себя на борту самолета.