Эскул. Небытие: Варрагон
Шрифт:
(3) Навья - дух смерти, дух умершего иноплеменника. Может насылать болезни на людей и домашний скот, а также стихийные бедствия. Является в обличии умершего человека. Поведение его во многом определяется родом его смерти (естественной или безвременной, неестественной)
(4) Доппельгенгер - нем. Doppelg"anger - «двойник» -двойник человека, появляющийся как тёмная сторона личности в противовес ангелу-хранителю. Не отбрасывает тени и не отражается в зеркале. Его появление зачастую предвещает смерть того, кого копирует доппельгенгер.
(5) Лич - англ. lich или lych,
(6) «Аннушка уже разлила масло» - у Михаила Афанасьевича Булгакова в оригинале романа «Мастер и Маргарита»: «Аннушка масло уже купила, причем не только купила, но и пролила". В переносном смысле используется для обозначения того факта, что какая-то неприятность уже подготовлена и избежать ее не удастся.
Глава пятая
Деньги делили между собой доктора;
на жалобы, на дороговизну они отвечали на латыни:
«Наши отцы питались нами,
мы питаемся вами,
а вы будете питаться иными.»
(мемуары аббата Бастона университета Сорбона).
Утром меня разбудил топот ног в коридоре, хохот и неразборчивое бормотание. Сначала я не понял, где нахожусь, потом оглядел комнатушку и события предыдущего дня нахлынули вместе с чувством голода. Часы интерфейса показывали 05:45, и я поспешил выйти во двор с кувшином для воды и полотенцем. Прислушался к себе. Не сказал бы, что сила и ловкость бурлят во мне и зовут на подвиги. Но утро было хорошим, просто замечательным.
У колодца образовалась небольшая очередь. Несколько молодых парней и мужчина средних лет тут же обливались из деревянного ведра по пояс. При этом громко вскрикивая и похохатывая. Я окунулся в атмосферу бесшабашной молодости и здоровья.
– Новичков принимаете?
– улыбнулся я, уж очень заразно смеялись парни.
Несколько мокрых и взлохмаченных голов обернулись ко мне. И тут я постарался не подать виду. При пристальном взгляде над ними я увидел призрачные цифры уровней, а у ближайших разобрал имена! Вот оно что... Ночью я апнулся выше 25 уровня. Видимо появились новые преимущества. Но почему не было оповещения системы? Странно это. Не о всяких изменениях свойств персонажа игрок информируется. Возникает ощущение о дефектности игры...
– Ты - Эскул? Прима предупредила о тебе, - крепкий смуглый мужчина, которому можно было дать и тридцать, и сорок лет, с интересными продольными и косыми шрамами на спине и татуировкой в виде широкого ошейника и браслетов на запястьях, подошёл ко мне первым и протянул руку, - меня зовут Элькамино, я старший над работниками.
Я пожал протянутую мозолистую ладонь крепыша, а затем, у каждого по отдельности из четырёх ребят. Представлялись они односложно, немного настороженно посматривая на меня. Отто, Франсуа, Андрэ и Демис, крепкие парни, не более двадцати лет и уровнями между сороковым и пятидесятым
– Эскул, умывайся и мы покажем тебе трапезную, - похлопал меня по плечу Элькамино. Я не преминул воспользоваться его советом.
– Готов, клирик?
– Всегда готов, бригадир!
– я вышел в коридор, - вопрос можно?
– пристал я к крепышу уже на ходу.
– Валяй, если короткий.
– Я тут вчера оконфузился немного, чуть в отхожем месте в яму не упал, доска подо мной треснула, не хочу, чтобы на меня потом напраслину возводили. Я смогу починить, мне бы инструмент и доски....
Крепыш обернулся и как-то хитро взглянул на меня, из-за угла внезапно появились остальные работники и я оглох от громкого дружного хохота. Элькамино, красный, как варёный рак, держался обеими руками за живот и даже начал икать.
– Ик! С посвящением тебя, Эскул! Теперь ты по-настоящему наш. Это ребята тебе испытание устроили. Но ты ловок, мошенник, не провалился. Молодец!
Я не знал, что сказать. Улыбался до ушей, сцепив зубы. Хорошо, что они так и не поняли, что я умер ночью, захлебнувшись дерьмом. Посвящать в своё бессмертие в этом мире кого бы то ни было я не собирался. И, пересилив себя, улыбнулся, пообещав мысленно припомнить любителям розыгрышей своё купание.
Вход в трапезную находилась в главном дворе. Это был большой вытянутый зал со стрельчатыми окнами. Столы и лавки разделялись условно на две части. Для сестёр и для работников. Я заметил, что обитательниц в монастыре было не менее сотни. Одинаковые одеяния делали массу служительниц безликой. Свободный покрой скрывал фигуры и возраст. Но нет-нет, да и кидали острые взгляды молодые работники в сторону соседнего стола.
Кроме нашей бригады на завтраке за столом собрались ещё несколько человек. Такие же молодые люди. Одеты в простую рабочую одежду, некоторые в кожаных фартуках с заткнутыми за пояс рукавицами.
Кормили без изысков, но сытно. С удовольствием съел чечевичной каши, обильно сдобренной оливковым маслом. Запивали её крепким травяным отваром с немного сладковатым терпким вкусом, напоминавшим малину и смородиновый лист. Завтрак не занял много времени, никто и не собирался засиживаться. На выходе меня снова принял Элькамино.
– Эскул, ты что делать умеешь?
– Даже и не знаю, что ответить на твой вопрос, бригадир, - я растерянно развёл руками, - могу лечить, а могу... не лечить, но, наверное, вам это здесь и сейчас не совсем нужно.
– Хм, шутник, будь ты врачевателем, к нам бы не попал. Небось опять Мария неприкаянную душу пожалела? Ты не смотри, Эскул, что ребята здесь молодые. За каждым из них трудная дорога в жизни. Кто сиротой на пожаре остался, кого настоятельница с улицы полуголодным да больным притащила, а кто и бродяжничал, да к нам попал в приют. Вырос, а идти не куда. Вот и подался в работники. Мария говорила, что ты с островов Великого Моря к нам добирался, вроде, как разбойники по пути напали, да память отшибли. Может и так. Только я никому не доверяю, пока человек себя не покажет. И за тобой присмотрю.