Если бы меня спросили
Шрифт:
Нателлка вокруг неё так и кружила: и помогала, и подсказывала. И в кафе на обед они теперь ходили вместе, и с работы она Ирку подвозила (до автобусной остановки). И между делом всё интересовалась: какую школу та закончила, как училась, про маму, про папу, про родных, про друзей.
Отдать должное, кружила умело, выспрашивала деликатно. Не будь Ирка начеку, даже не поняла бы, что та прощупывает почву, а не просто так с ней болтает по-дружески.
— А парень у тебя есть? — жевала Нателла Юрьевна булгур со шпинатом в тот день в кафе, не забыв записать в блокнотик вес
— Да, — грызла Ирка свиное ребро, запивая гранатовым соком. Её обеды оплачивал Воскресенский-старший и она, следуя совету подруги, его деньги не экономила. — Он учится во Владивостоке, в мореходке, — можно сказать, и не соврала Ирка.
— Давно вместе? — Будь у Нателлы Юрьевны уши как у кошки, они бы сейчас торчком встали на макушке — она замерла с булгуром во рту.
— Со школы, — отложила Ирка обглоданную кость. Эх, хороша жареная свининка!
Она понятия не имела, что именно вынюхивает администратор и что нужно Ольге Александровне, кроме того, чтобы Ирка не охмурила её мужа, но Петьку на всякий случай предупредила.
— Если о тебе вдруг будут наводить справки, ври, что я твоя баба, — науськивала она Северова.
— А что, есть такая вероятность? — удивился он.
— Если ты про справки, то да, а если про остальное — забудь, Север! — покачала головой Ирка.
— Да, да, мы же друзья, — хмыкнул Петька. — Но, если что, имей в виду, у меня есть тёлка.
— У-у-у… — теперь удивилась Ирка. — Познакомишь?
— Конечно, нет. Но когда она мне надоест, как раз скажу, что на самом деле ты не бывшая.
— Ай-яй-яй, какой плохой мальчик! Изменяешь мне с какой-то бабой? — засмеялась Ирка. — Соврал, что мы расстались?
— Каюсь. Грешен, — усмехнулся Север.
— М-да, когда кажется, что ты никому не нужна, знай, что где-то есть тёлка бывшего, что мониторит твою страницу. Всё же бабник ты, Петя.
— Что есть, то есть, — улыбнулся он. — А чем таким эта Нателла Юрьевна обязана «тёте Оле», что та делает для неё всё, что ни попросит?
— Та устроила её на работу в «Гедеон», — ответила Ирка. — До того Нателлка сидела администратором в салоне, куда Ольга Александровна ходила делать ногти и ровнять кончики. Сам понимаешь, какая там зарплата.
— Не понимаю, но, видимо, меньше, чем в адвокатской конторе.
— Сильно меньше. Раза в четыре. А у Нателлки дочь студентка, мама больная, дед.
— Она боится, что с такой же лёгкостью Воскресенский её уволит, как и взял, стоит только жене об этом заикнуться? — уточнил Петя.
— Видимо, да, — кивнула Ирка. — Хотя, знаешь, я думаю, Воскресенский этого не сделает, что бы ни сказала жена — Нателлка хороший администратор, а он не такой подкаблучник, как кажется.
— Страх и вина — самые удобные для манипуляций чувства, — согласился Петька.
— Вот тётя Оля верёвки из Нателлки и вьёт. Надеюсь, до поры до времени, — усмехнулась она.
— Ты всё-таки решила ему помочь? — вздохнул Петька.
— Я попробую, а там как получится.
Несмотря на первую неудачу, у неё был запасной план.
— Только не вздумай перевербовывать
40
40
— Это почему ещё? — удивилась Ирка
— Расскажу тебе одну легенду. Про Чингизхана. Когда Чингисхан осадил Бухару, — Петька прочистил горло, — он не смог взять город штурмом, поэтому отправил жителям послание: «Кто на нашей стороне — будет в безопасности». Жители Бухары разделились на две группы: первые отказались подчиняться Чингисхану, а вторые согласились. Тогда Чингисхан написал тем, кто согласился: «Убейте тех, кто отказался, и город останется вам». Они последовали его приказу, перебили своих и открыли ворота. Но когда воины Чингисхана вошли, то перебили всех. «Если бы они были верны, то не предали бы своих братьев ради нас, — сказал Чингисхан. — Предавший однажды, предаст снова», — сказал Север внимательно слушавшей его Ирке. — Предатель однажды — предатель навсегда. Это плохая идея — довериться Нателлке, моя девочка, — улыбнулся он. — Да и вряд ли ты у неё что-то узнаешь. Ольга тварь Александровна вряд ли ей доверяет.
Предатель однажды — предатель навсегда.
— Чёрт бы тебя побрал, Север! — выдохнула Ирка и вычеркнула запасной план…
Она выкинула огрызок яблока в окно (сгниёт где-нибудь в кустах на радость муравьям) и растянулась на кровати.
О чём она до сегодняшнего дня не догадывалась, что Воскресенский-старший тоже не сидел сложа руки. У Бориса Викторовича был свой план форсировать события.
Она думала, что ездить с директором «Гедеона» на встречи, ходить на заседания суда и сопровождать в деловых поездках — обычная работа личного секретаря.
Будучи девушкой неробкой и привыкшей к мужскому вниманию, она не обращала внимания, как иногда он заботливо придерживал её за спину, подмигивал, давая указания, обнимал за талию, сообщая служебную информацию или убирал за ухо её волосы, чтобы шепнуть какую-нибудь глупость и заставить улыбнуться.
Считала, это часть его харизмы — вести себя то ли как танк, то ли как галантный кавалер.
Тем более, ничего из ряда вон выходящего он себе не позволял: по заднице не шлёпал, в вырез блузки не заглядывал. Да и Ирка от его долгих взглядов не терялась и не краснела, как смущённая гимназистка.
Считала, пока сегодня дежурный администратор, что встречал посетителей в вестибюле, откровенно не спросил: «Ты с ним спишь?»
Ирка возилась на конторке с бумагами — выбирала из общей кучи свою почту — когда он огорошил её вопросом.
— С чего ты взял? — не подала она вида, но внутри всё похолодело.
— Вы же практически не расстаётесь. И он так на тебя смотрит…
— Как? — Ирка подняла на парня глаза.
— Так, что хочется пойти передёрнуть, — усмехнулся он.
— У-у-у… как всё запущено, — оценила она зреющий у него на лбу прыщ.