Если бы меня спросили
Шрифт:
— Например? — постучала она себя по груди, возвращаясь на грешную землю с небес, где уже свила себе среди облаков уютное гнёздышко, предвкушая, как достанется от неё сегодня Вадику за эту самодеятельность.
— Может, в кино? Или так, по городу покатаемся, погуляем.
«Ты это серьёзно? — полезли на лоб её неровно выщипанные, если верить Анфисе, брови. — Ничего не смущает? Например, что я девушка твоего друга?»
— Нет, спасибо, — сказала она вслух, всё ещё постукивая себя по груди, посмотрела на Алексея с пристрастием. — Что-то за день на
Макеев даже не поморщился. Нет, Макеева даже приободрил её ответ, придал смелости.
«Я не сказала «да», милорд!». А он, видимо, решил «вы не сказали «нет», и у него есть шанс.
— Можем здесь кино посмотреть. Видела?.. — озвучил он название фильма, недавно вышедшего на экраны. — У меня есть. Пойду за ноутом схожу.
Ирка и возразить не успела, а он уже вернулся.
Как ни в чём не бывало поставил на стол свой навороченный гаджет.
— Твоя машина? — красноречиво посмотрела она на транспортное средство, что уже минут сорок назад должно было увезти Алексея домой.
Это был наводящий вопрос. Дальше по Иркиному коварному плану Лёшенька будет послан прямой дорогой обратно в его дорогую машинку, услышит всё, что она думает о таких «друзьях» и спешненько отчалит в туман. Ирка даже воздуха в грудь набрала.
— Не Майбах, конечно, как у Воскреса, — ответил Макеев.
— А у него Майбах? — шумно выдохнула Ирка.
44
44
— Чёрный, матовый с белым кожаным салоном. Ты не знала? — усмехнулся Лёха.
— Да мне как-то, — пожала она плечами, имея в виду «всё равно какая у него машина». Ирку остановило, что Макеев видел его машину, а та в Москве. Он был у него в Москве?
— Да, ты ж у Вадика в Москве не была, — эхом озвучил Алексей её мысли.
Вообще-то, Ирка и здесь у Вадика не была и не испытывала желания навещать его дома. Ей было всё равно, какая у него машина, а Лексею пора бы отчалить восвояси, но любопытство победило.
— А ты был? — спросила Ирка.
— Угу, — остановил Лёха фильм, что уже включил. — У него в спальне стоит круглая кровать. Совершенно круглая и совершенно белая, как и вся спальня, прямо по центру. И окна там так же полукругом от пола до потолка. Вид сверху — закачаешься.
Вид Ирку не впечатлил, она не любила высоту. А вот на кровати живенько представила и Вадима, и какую-нибудь длинноногую девицу, да не одну: глаза у Макеева блестели так, словно они на этой кровати отжигали не по-детски и точно не кино смотрели. Макеев даже на стуле заёрзал, словно ему срочно понадобилось поправить трусы.
— Это же, наверно, неудобно — круглая кровать? — недоверчиво скривилась Ирка. — Подушки сваливаются. При его росте это какой же надо диаметр, — широко развела она руки.
— Ну, может, и не очень удобно, — многозначительно улыбнулся Макеев, — но никто
«М-м-м… бабы, значит, в восторге», — перевела с его загадочного на человеческий Ирка.
Её воображение поскакало дальше. Анфиса, Нора, Кристина, Друг — это только кого она знала.
Друг... Ирка представила взрослую красивую ухоженную бабу с бокалом шампанского... нет, с тонкой ментоловой сигаретой в изящных пальцах на белой круглой кровати, голого Вадика, развалившегося рядом, усталого и довольного. Лёху... Нет, Лёха был там лишний. Лёха был здесь, а Вадик там и не выходил на связь.
Много бы она дала, чтобы спросить у Верки или Индиры про дружбу Лёхи с Вадимом, но даже без уважаемых экспертов поняла, что завидовал он Воскресенскому по-чёрному. Завидовал и очень хотел оказаться на его месте. Иметь его успех, его популярность, его талант, его кровать, его вид из окна и… его бабу. И она сейчас не себя имела в виду.
— А Друга его ты видел? — прищурила Ирка один глаз. — Ту, которая Друг.
— Друга? — засмеялся Макеев. — Видел, конечно.
— И как она тебе? — не понимала Ирка ни его смех, ни чувства, что испытывала к этой женщине, ни какие задавать вопросы, чтобы не выглядеть ревнивой сукой.
— Вздорная баба, — пожал плечами Лёха. — И характер у неё скверный. Но иногда умные вещи говорит, хотя называть её Друг ну такое, — сморщился он. — Она же баба. Звал бы по имени.
— А почему он так её зовёт?
— О, ну это же Вадик! Гений и интеллектуал! — хмыкнул Лёха. — Читала роман Донны Тартт «Маленький друг»?
— Нет, — коротко ответила Ирка.
— Это толстенная книга, запутанная и нудная, в которой девчонка пытается расследовать загадочную смерть брата, но в итоге убийцу так и не находят, а «другом» оказывается совсем не тот, на кого думаешь. Вот эта аллегория или аллюзия, — не знаю как правильно, — и стала причиной, почему он зовёт её Друг.
— Мда… — не нашлась что сказать Ирка.
— Угу, — согласился Макеев. — Только в такие моменты и понимаешь, как у них всё сложно в голове, у этих грёбаных гениев, какие они…
— Странные? — подсказала Ирка.
Макеев кивнул. И выпил всю кружку чая залпом, словно у него резко пересохло в горле.
— А тебе кто нравился в школе? — Сделали Иркины мысли сложный кульбит и вернулись к Анфисе.
— В каком смысле? — сделал вид, что не понял Макеев.
— В смысле из девчонок, — оценила Ирка, как он снова заёрзал, словно под ним нагрелся стул.
— Да особо никто. — Он пожал плечами.
— Ясно, — усмехнулась Ирка. — Значит, всё же Анфиса.
— С чего ты взяла? — удивился он. Слишком нарочито. Чем с потрохами себя и выдал.
Ирка могла бы ответить, что сдала его Анфиса. Сказала, что он обещал переломать ей ноги, если ещё раз неудачно выйдет замуж: задолбался её чемоданы по городу таскать. В оригинале в этой фразе звучит «любовник обещал переломать ноги», а всё остальное сложить было нетрудно.
— И давно вы вместе? — вместо ответа снова спросила она.