Если любишь
Шрифт:
— Само собой… Кое-что известно… — сказал Ивашков, улыбаясь. — Только ведь… Как затрагивать-то женскую честь… — Он скосил глаза на Зинаиду Гавриловну. Она вся напряглась, застыла.
— Говорите лишь о фактах. И честь не затронете тогда больше, чем она была уже этими фактами затронута.
— Ежели так, конечно… В общем, Зинаиду Гавриловну я крепко уважал… Думал, достойного она поведения… А оказалось… — Ивашков махнул рукой: стоит ли, мол, об этом говорить!.. И тут же будто нехотя добавил: — Было,
Все переглянулись пораженно и в то же время пристыженно.
Наступило тягостное молчание. Первой нарушила его Александра Павловна.
— Подлость! Ничего между Ивашковым и Зинаидой Гавриловной не было, все это расследование просто оскорбительно… Не было ничего у Зинаиды Гавриловны и с Иваном Семеновичем.
— Не было, ясно не было!.. — вскрикнула Аришка. — Я тоже ничего не знаю!.. — И она выскочила на улицу.
— Вы тоже свободны, — сказал прокурор Ивашкову.
После его ухода еще некоторое время стояло неловкое молчание. Потом прокурор обратился к Зинаиде Гавриловне.
— Выслушаем вас.
На бледном лице Зинаиды Гавриловны выступили красные пятна. Она приложила руку к груди, словно хотела унять непослушное сердце.
— Я тяжело переживаю. Но не хочу оправдываться. Скажу только, что было не совсем так…
Зинаида Гавриловна рассказала, что она собиралась за Ивашкова замуж, он нравился ей. А потом, хотя и с опозданием, выяснив его взгляды на жизнь, поняла свою страшную ошибку и решительно порвала с ним.
— Ваше мнение? — спросил прокурор зоотехника и председательницу.
— Уж больно личное это. Затрудняюсь судить, — смущенно отозвался Иван Семенович.
— Настолько личное, интимное, что как-то неудобно разбирать! — сказала Александра Павловна.
— Коммунисты не скрывают от своей партии ничего, в том числе и личную жизнь! — жестко произнес предрик и почти с ненавистью глянул на Зинаиду Гавриловну. — А вы скрыли связь не с кем-нибудь, а с главой сектантской общины.
— Поймите, я не оправдываюсь! — взмолилась Зинаида Гавриловна. — У меня была мысль рассказать об этом в райкоме. Но было стыдно, не хватило духу… А потом тоже решила, что это интимное, что главное — побороть себя…
— Вот именно, надо было побороть себя — явиться в райком и честно выложить на стол партбилет!
— Партбилет?! — испуганно поглядела Зинаида Гавриловна на предрика.
— Да, партбилет! Раз была связь с сектантом — вы уже не член партии. Религия и партия несовместимы!
— Но я же… — растерялась Зинаида Гавриловна. — Я это не совмещала. Наоборот, боролась с «калинниками», потому они мне и мстят.
— На постели не борются! — отрубил предрик.
Нет, это было не просто грубо, это было оскорбительно. Никогда, никому не позволила
Вскоре состоялось заседание бюро райкома.
Подавленная Зинаида Гавриловна ничего не сумела сказать в свою защиту, лишь просила по-человечески понять ее.
Александра Павловна пыталась отстоять Зинаиду Гавриловну, доказывала, что ошибка ее не так уж непростительна. Ивашков спас ей жизнь, и удивительно ли, что после этого понравился. Нехорошо, что она уступила ему, но хорошо, что разобралась потом, отказалась выйти замуж. Кроме того, нельзя упирать на связь с сектантом, потому что далеко не ясно, кто он, Ивашков. Лично она убеждена, что он ни в бога, ни в черта не верит.
Но ничто не помогло. Зинаиду Гавриловну исключили из партии. А Александре Павловне за попытку выгородить фельдшерицу, смазать политическую и моральную суть вопроса дали выговор.
Страшный это был удар. Вышла Зинаида Гавриловна из райкома совсем разбитая. И окажись она одна, трудно, ох как трудно было бы ей собраться с силами! Но Александра Павловна и Иван Семенович поддержали ее.
— Это горе, но не беда. Райком не понял — крайком поймет.
Нелегко дался Зинаиде Гавриловне и разговор с сыном, хотя и был он коротким.
Когда мать вернулась из райкома, у Максима стеснило грудь — так она потемнела лицом, такое страдание было у нее в глазах.
«Ну что?» — взглядом спросил он, помогая обессилевшей матери снять пальто.
Зинаида Гавриловна, прочитав на лице сына этот немой вопрос, ничего не ответила, прошла в комнату, села к столу. Долго сидела, собирая остатки выдержки. Потом сказала тихо, сдержанно:
— Прости меня, не могу я ничего тебе объяснить. Но поверь, не было никакой подлости, была только ошибка…
— Я верю, — полушепотом отозвался Максим.
Часть Вторая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Когда Тихон вместе с отрядом студентов отправился на уборку в родное село, он никак не думал, что эта поездка круто изменит его судьбу. Тем более не предполагал, что ему суждено сыграть немалую роль в жизни Дины, той хрупкой студентки, которую он неприятно удивил, отказавшись подвезти Аришку с мешком хмеля. И уж вовсе не ожидала ничего подобного Дина. Но началось все именно с того, что странным показался ей этот поступок богатыря парня.