Если любишь
Шрифт:
— Красивое? — рассмеялась Ланя. — Я, наоборот, на родителей обижалась. Считала, слишком старинное и неуклюжее имя дали — Евлампия.
— И Евлампия неплохо звучит, но Ланя — очень хорошо. Что-то светлое, легкое слышится. И очень вам подходит — вы тоже вся какая-то легкая, ясная…
Ланя рассмеялась.
— Но откуда у вас эта ясность, легкость? Тихон говорил, вы сирота. Значит…
— Как раз это-то ничего и не значит! — поспешно, с заметным неудовольствием сказала Ланя. — У Тихона отец с матерью живы, но он больше моего сирота.
— Что-то непонятно.
—
Поработали, однако, недолго. Ланя взяла Дину за руку, посмотрела на ее «звездочку» — который час?
— Скоро дойка, — вздохнула она с сожалением. — Ехать надо. А так не хочется!
— Разве вы не любите свою работу? — удивленно спросила Дина.
— Работу? — удивилась в свою очередь Ланя. — Не хочется мне от людей уезжать…
— От людей… — повторила Дина. А сама подумала: «От Максима, наверно… Хотя что ж тут такого — и от Максима и от людей. Вот и мне почему-то не хочется, чтобы Ланя уезжала»…
Вдруг Дина охнула. Повернув ее руку, чтобы лучше рассмотреть, сколько осталось в запасе минут, Ланя нечаянно взялась за водянистую мозоль, которую Дина набила граблями на ладони.
— Такие мозоли — и работать! — воскликнула Ланя. — Почему ты раньше не сказала?
— Я ничего не чувствовала, только жгло немножко, — смущенно произнесла Дина.
— Бросай грабли! А то еще чуток поработаешь, мозоль лопнет — завтра в руки ничего не возьмешь. А за ночь этот волдырь подсохнет, новая кожица под ним появится — и все будет в порядке. Только помни — грабли не сжимай чересчур, тогда не будешь мозоли набивать, — незаметно переходя на «ты», делала наставления Ланя.
Дина возразила нерешительно:
— Неудобно. Другие будут работать, а я…
— Разве лучше, если и завтра, и послезавтра не сможешь работать? — Ланя отобрала у Дины грабли, объявила требовательно: — Отдыхай! А то ягоды иди собирай на ужин ребятам. Я комсоргу вашему все объясню.
Ланя мигом сбегала к мотоциклу, притащила и вручила Дине большую плетеную корзину из-под продуктов.
— Наберешь полную — хватит!
Стреляя сизым дымком, мотоцикл умчал доярок. А Дина, повесив корзину на согнутую в локте руку, пошла по кошенине вдоль косогора.
Островки клубничника виднелись под ногами всюду. В июле Дина, наверное, смогла бы набрать и такую корзину. Теперь же, несмотря на позднюю весну, задержавшую рост трав и ягодников, клубника в основном уже сошла. Среди резных листочков лишь кое-где висели, склоняясь к самой земле, переспелые, карминного цвета ягодки. Сорвешь, сунешь в рот — сразу тают на языке, но нет уже неповторимого летнего аромата, какой бывает у клубники в самый налив. Отдают ягоды на вкус чем-то перебродившим, винным.
Правда, когда Дина перешла на северный склон, оставленный некошеным
Алтайская дикая смородина славится вкусом и обилием ягоды. Приди на такую речку в урожайный год — только ахнешь от удивления. Отяжеляя ветки, склонившись до самой воды, висят гроздья крупных, как виноград, черных ягод. А если примостится куст на отмели посреди речки, где и влаги, и солнца, и питательного лёсса для него в избытке, там уже, кажется, не кисти, не гроздья висят на нем, а весь он сверху донизу усыпан ягодой.
Дине не довелось увидеть такого урожая. Смородина тоже отошла. На кистях висела только мелкая, самая последняя завязь, та, что уходила в осень зеленцом и поспевала после осыпания или сбора коренной ягоды. Дина ничего этого не знала. Ее обрадовали даже эти реденькие, тощенькие кисточки. Она стала торопливо рвать их, бросать в корзину.
Уже наполнила ягодой почти треть корзины, когда вдоль речки прошуршал по кустам резкий порыв ветра. Был он столь неожидан, что девушка удивленно посмотрела поверх кустов: откуда же он примчался? Посмотрела, и беспокойство охватило ее.
С востока, от лесных вершин Салаирского хребта, двигалась лохматая, бурая, как медведь, туча. И, словно живая, эта туча-страшилище вдруг издала нутряное глухое рычание.
Дина побежала вверх по логу. Она надеялась до разгара грозы вернуться на покос, а там укрыться вместе с товарищами. Но едва поднялась на первый холм, как потерянно оглянулась кругом: ни на одном скате, ни в одном ближнем логу покоса не было.
Неужели она побежала не в ту сторону? Как же так? Раздумывать долго не приходилось. Вспомнив, что переходила через два лога, Дина наобум устремилась к следующей гриве. Задохнувшись от бега, от волнения, выбралась на нее. Покоса и студентов опять нигде не увидела. Тогда, теряя самообладание, стала кричать:
— Ребята-а-а! Девчата-а! Где вы?..
Кричала что есть мочи, а голос, казалось, затухал где-то рядом. И ни звука не доносилось в ответ. Только туча рыкала сильнее, надвигалась неотвратимо. И Дина опять бросилась опрометью — теперь направо. Вскоре попала в какой-то лог, где трава оказалась скошенной. Обрадовалась, но ненадолго: сено здесь еще лежало в валках, и студентов, конечно, не было. Может, не направо, а налево следовало бежать? Она повернула в противоположную сторону. Наткнулась на сырую, непролазную согру. Такие сплошные заросли тальника ей раньше не попадались на глаза. Стало ясно: заблудилась. От ливня, от грозы уже никак теперь не спастись. И вообще, пожалуй, не выбраться самой, если не выручат товарищи. Она обессиленно опустилась на землю, заплакала навзрыд. Потом вскочила, снова стала кричать, звать на помощь.