Если можешь - беги
Шрифт:
Сидевшие рядом слушали и подмигивали друг другу. Ну да, конечно, буровик из Тюмени… Видали мы, братцы, таких буровиков! Врет мужик. Ну, запил… Ну да с кем не бывает?
И опять компания не удержала Шитова. А может, просто она ему не понравилась. Поздним утром, отоспавшись на верхней полке (сумка прижата к груди, да кто на нее позарится?), Шитов вышел за пивом на очередной станции. Обратно в вагон он не вернулся: надоело сидеть в окружении халявных лиц. Побродил по местному рынку, поглядел, что такое — украинские купоны. Купил штук восемьсот
На вокзале, когда Шитов ждал очередного поезда, разговорился с дежурным милиционером.
— Бомж? — спросил сержант-украинец.
— Да нет, просто еду.
— И документы есть?
— И документы.
Сержант полистал паспорт, глянул на прописку.
— С Сахалина, что ли? Далеконько забрался… А что вид такой бомжовский? Пропился, что ли? На билет-то — есть?
— Да найду…
Опять подкатил поезд. И снова Шитов проводнику — деньги в руку и — в вагон. Сел и поехал. И ехал до самой ночи — часов примерно до двух. И снова вышел за пивом…
Какой это был поезд — третий по счету?
Четвертый поезд был бакинский. Около трех часов ночи Шитов (проводнику — деньги в руку) забрался в тамбур. Почти тотчас же заскрипело железо, и скорый бакинский рванул от станции, названия которой Шитов не запомнил, а автору у Шитова спросить было недосуг.
— Подожди здесь, в тамбуре, да? В вагон не иди, слышишь? — проводник-азербайджанец с лязгом захлопнул дверь. — Я пойду, посмотрю, где есть места…
Проводник ушел и больше не возвращался. Шитов стоял в тамбуре — и ехал, ехал… Поезд рвался в Баку, проскакивал станции, не останавливаясь, и перегоны были длинные-длинные, как ночь или даже как сама жизнь.
Ноги у Шитова подгибались от усталости. Сначала он присел на корточки, опираясь спиной о тамбурную перегородку, потом и вовсе сполз на пол. А еще потом Шитова укачало настолько, что он свалился на бок и уснул.
Шитов не слышал, как в тамбур вошел проводник.
— Цх! — издал проводник свистящий звук. Брезгливо перешагнул через спящего Шитова и пошел дальше — к вагону-ресторану.
А ближе к утру в тамбур вышли покурить два пассажира.
— Гляди, разлегся, да? Как дома… Ну, ты, вставай!
Шитов медленно встал, утомленный, укачанный и очумелый.
Что в сумке везешь? Ну-ка, дай!
— Цх! — присвистнул второй пассажир. — Да что у него в сумке может быть? Пара вонючих носков… Эй, малой! Ты почему здесь стоишь? Ты без билета стоишь? А прогуляться на улицу ты не хочешь?
Он усмехнулся и рванул на себя дверь…
— Думаешь, я шучу, да? Шучу?
Шитов покачал головой:
— Нет. Не шутишь.
В открытую дверь было видно, как набегают и отскакивают назад, в хвост идущему поезду, кусты, деревья, столбы… Вот показались дома…
Поезд замедлял ход.
— Ну, повезло, что станция… Цх! Пошел вон, рвань!..
До Ялты оставалось совсем немного — километров триста. Всего-то и надо было — дождаться очередного поезда. И Шитов его дождался.
Хороший был поезд.
Последний.
Тогда он все-таки довез деньги. Довез почти все (траты на проезд и прочее — не в счет, а в Москве, как понял Шитов, деньги не таяли). Но тогда Шитову повезло: никто и подумать не мог, что в замурзанной за десять дней холщевой сумке лежит… ну, достаточно лежало там. Не догадались. Иначе бы Шитов до Ялты не доехал.
Теперь же расклад был иной. Это двое — пустоглазый и тот, кто с ним рядом, наверняка знают, какую сумму везет с собой Шитов. И они не отстанут. Они будут ходить по пятам — здесь, на пароме, в Ванино на вокзале, в поезде… Рэкет не захочет остаться без денег. Зачем тогда рассказывать эти страшные по сути, но такие безобидные на первый взгляд анекдоты? Эти двое уже не отстанут. Второго такого длинного, но, к счастью, закончившегося благополучно перегона Москва — Ялта уже не будет…
Вернувшись на Сахалин, Шитов с головой окунулся в привычную редакционную суету. Народ только-только собирался из длинных северных отпусков, и работы было навалом.
— Ишь ты, как загорел! Где отдыхал? В Ялте? Ну, орел! — Локтеев с восхищением глядел на Шитова. — А я осенью собрался в отпуск идти. Как раз рыбалка пойдет — нельма, таймень… Кури, — он протянул сигарету. — Небось, поистратился-то, в отпуску… В Ялту съездить — не шутка! И где только ты денег столь взял, чтобы два месяца на пляжах загорать!
— Как — где? Накопил, — сказал Шитов, но Локтеев лишь недоверчиво хмыкнул в ответ:
— Да уж, накопишь, пожалуй, с наших-то гонораров…
Локтеев курил и как-то по-особенному внимательно приглядывался к Шитову. А тот разливался соловьем:
— Ну, вино там, конечно, дешевое, пива тоже хватает… Одно плохо: рыбы к пиву нет. Нашей, сахалинской! Все мойва какая-то да тарань…
— Тарань — хорошая рыба, — возразил Локтеев. — Я в восемьдесят девятом в Одессу ездил, к родственникам, так пробовал… Сухая рыба, правда, с нашей корюшкой не сравнить, но с пивом вроде бы и ничего… Ну ладно, о пиве потом поговорим, а сейчас пахать надо. Тут, кстати, тебе как раз на днях звонили, спрашивали. Вон, телефон свой оставили. Свяжись с ними, узнай, может, материал какой-нибудь возьмешь. А то в газету ставить нечего.
Шитов взглянул на листок бумаги с номером.
— Откуда звонили?
— Да все оттуда, — как-то уклончиво ответил Локтеев. — Ну откуда еще могут звонить, если вопрос касается незаконного вывоза морепродуктов за рубеж? Из «конторы», конечно… В общем, действуй. Я так думаю, материал «забойный» должен получиться. Напишешь, мы его сразу в номер поставим.
«Контора» располагалась рядом с кинотеатром «Родина» — в большом трехэтажном доме кремового цвета, окруженном остроконечной железной оградой в духе пятидесятых годов. Шитова встретили у бюро пропусков, провели мимо дежурного в почти пустую комнату на первом этаже и оставили одного, сказав при этом, что нужный человек подойдет через одну — две минуты.