Если можешь - беги
Шрифт:
— Не понимаешь? Да ведь он знак нам подавал, знак! Он специально для нас эти анекдоты рассказывал. А про крокодилов я от него еще раньше слышал, когда в курилке стоял. Только тогда у анекдота другой конец был…
Шитов совсем близко придвинулся к жене и быстро пересказал ей подробности своей встречи со Скуластым в курилке.
— Ну теперь-то ты — поняла? Он дал нам понять, что все про деньги знает. И как бы нас предупредил: не отдадите — сами заберем!
Жена поглядела на Шитова изумленно-недоверчивыми глазами:
— Слушай, а ты с парнем
— Дура! — прошептал, как прошипел, Шитов. И переходя попеременно то на шепот, а то — на шип, пересказал вчерашний разговор с Сазоновым, а заодно уж и кое-какие странности в поведении парней.
Шитов шептал и все косился на Скуластого. Тот сидел к ним спиной, но, казалось, слышит все, что говорят эти двое — с тревогой на лицах, с сумками и гитарой в чехле.
Скуластый вдруг наклонился к соседу и сказал ему что-то. Парни поднялись и вышли из каюты. Шитов проводил их затравленным / жена правильно заметила / взглядом.
— Теперь ты поняла, в чем дело? — спросил он, отшептав свое, и по лицу Ирины — догадался: та поняла все.
— Давай пересядем, — решительно сказала она. — Прикрой меня.
Ирина взяла сумку на колени. Стараясь действовать быстро, но не суетливо, незаметно вынула пакет с деньгами и засунула его под куртку.
— Пойдем, проводишь меня. И сумку возьми, — шепнула она, вставая и оглаживая куртку.
— Куда проводить? — не понял Шитов.
— В туалет, кретин!
Она пошла из каюты, стараясь незаметно придерживать пакет локтем. Шитов двинулся следом. Мужчина в джинсовой куртке посмотрел на них, как показалось, все понимающим взглядом. А может, Шитову все это лишь померещилось. Сейчас он ни в чем не был уверен, даже в самом себе.
Из туалетной комнаты жена вышла еще более решительной, чем была.
— Меня они трогать не будут. Они не догадаются, — шепнула она. — А ты вот что сделай. Придешь в каюту — возьми гитару и…
— Зачем — гитару? — не понял он. — Играть?
— Кретин, кретин! — жена была близка к отчаянью в эту минуту. Впрочем, она тут же взяла себя в руки. — Гитару ты поставишь рядом с собой. А когда они придут — возьмешь и положишь себе на колени. Да так, чтобы они обратили на это внимание. Двумя руками ее держи, как будто она у тебя золотая…Ты понял?
Так Шитов и сделал. Скуластый, казалось, не обратил на гитару никакого внимания. А его спутник тут же подошел к Шитову.
— Ха, да у нас музыка есть! Дай побренчать, а?
— Нет! — поспешно сказала жена. — Гитара сломана, и вообще…
— Ну, понятно… А сигареткой не угостишь?
Сигареткой Шитов угостил. Парень помял ее в пальцах и тут же предложил:
— А может, пойдем, покурим?
— Да нет, спасибо, я только что…
— Ну за компанию?
Но Шитов лишь покачал головой: мол, не пойду.
Парень вышел в коридор. А Скуластый взял газету и стал в ней что-то вычитывать.
Они обедали, когда в дверь позвонили. Два долгих звонка. Кто же это может быть?
— Открой, — сказала Ирина. Шитов
— Добрый день! Меня зовут Павел, я переводчик. Работаю в Сахалинском бюро японской телерадиокомпании «Си — Би — Кей». Разрешите войти?
— Да, пожалуйста…
— Вы ко мне или к мужу? — спросила Ирина, выглядывая в прихожую.
— К Евгению Александровичу, — переводчик снова улыбнулся. — Господин Ояма, директор Сахалинского бюро телерадиокомпании «Си — Би — Кей», хотел бы взять у вашего мужа интервью…
— На какую тему? — спросил весьма польщенный Шитов.
— Господин Ояма хотел бы поговорить с вами о состоянии островной рыбопромышленности… Вы ведь заведуете в газете «рыбным» отделом?
— Сектором, — поправил Шитов. — А как вы на меня вышли? Вам кто-то посоветовал обратиться ко мне?
— Ну разумеется. Мы позвонили в газету, где вы работаете, и заведующий сектором социальных проблем Валювич… Так, кажется?
— Да.
— … Валювич сказал, что проблемами рыбопромышленной отрасли в газете занимается журналист Шитов, и посоветовал обратиться к вам. Тем более что мы знаем, готовится ваша очередная статья о незаконном вывозе морепродуктов за рубеж. Господина Ояму это весьма заинтересовало…
«Черт возьми! Я лишь вчера после обеда взял материал, он у меня и написан-то лишь наполовину, а этот японец, как там его… Он уже все знает! Но откуда?» — подумал Шитов, чувствуя странное волнение в душе. Однако времени на подобные размышления не было, нужно было что-то отвечать. Переводчик Павел стоял и ждал ответа. Он смотрел на Шитова и улыбался, словно бы заранее зная, что Шитов от интервью не откажется.
— А где же сам господин Ояма?…
— Он сидит в машине, вместе со своим оператором. Так что если вы не возражаете, господин Ояма может взять у вас интервью хоть сейчас.
Шитов мысленно осмотрел себя с головы до ног.
— Ну хорошо… Минут через десять я буду готов.
— Мы подождем вас в машине.
Переводчик ушел. Шитов вопросительно взглянул на жену.
— Тебе надо переодеться, — сказала она. — Надень другую рубашку, белую. И галстук не забудь.
Жене, как и всякой женщине, было лестно, что ее мужа собирается снимать японское телевидение, и она хотела, чтобы Шитов на экране выглядел как настоящий журналист.
Через десять минут Шитовы вышли на улицу. Павел стоял у машины и курил. Заметив Шитовых, он открыл дверцу джипа и что-то сказал по-японски. Тотчас же появился и сам господин Ояма — небольшого роста, еще молодой японец, с гладкими, зачесанными назад черными волосами, со взглядом по-восточному любезно-расплывчатым.
— Здравствуйте! Мне очень приятно с вами познакомиться… А это — ваша жена? Как ее зовут? Ирина? О, очень хорошее русское имя!
Ирина слегка покраснела…
По-русски господин Ояма говорил довольно хорошо, однако был по-японски экономен в словах.