Если она полюбит
Шрифт:
Все памятные вещицы, напоминавшие мне о родителях, были в этой коробке. И вот она исчезла.
Я вытащил из гардероба всю одежду, вынул пакеты с обувью, достал сложенные куртки и пиджаки из нижнего отделения. С аккуратностью шизофреника разложил все это на полу. Теперь полки полностью опустели. Я осмотрел верхнюю крышку гардероба, проверил, не завалился ли искомый предмет между ним и стенкой. Заглянул под кровать на случай, если вдруг по рассеянности сунул коробку туда. Обыскал весь дом.
Тщетно.
Я
В дверь позвонили, и я медленно поднялся, чтобы пойти открыть. Когда Мария вошла и увидела вещи, разложенные по комнате, она бросила недовольный взгляд на них, потом на меня. Нахмурившись и пыхтя, она начала наводить порядок, пока я сидел в другой комнате, пытаясь взять себя в руки.
* * *
Как только Чарли вошла, я подошел к ней:
— Мне нужно у тебя кое-что спросить.
Ее глаза расширились. По моему виду она могла догадаться, что я не собираюсь делать предложение о замужестве или о переезде. Поскольку я обнаружил исчезновение ценной для меня вещи, мысль о совместной жизни увяла сама собой.
— Здесь стояла коробка с разными мелочами.
Она побледнела.
— Боже, — сказала она. — Прости, Эндрю. Я надеялась, что… — Она замолчала. — Я надеялась, что мы все выясним прежде, чем ты заметишь, что она исчезла.
Мой взгляд застыл… Изнутри рвались противоречивые чувства — гнев, ужас, растерянность. Даже сочувствие. Моя любовь выглядела такой расстроенной и испуганной.
— Что случилось? — спросил я тихо.
— Я нашла ее в ту ночь. Помнишь, когда ты был в глубоком сне из-за снотворных таблеток. Доставала одеяло, чтобы укрыть тебя. Увидела коробку и не устояла перед желанием заглянуть внутрь. Извини… Понятно, что это вещи личные, но я не смогла остановиться, увидев там фотографии твоих родителей, открытки и все прочее. И подумала: какой кошмар, что все это просто свалено в коробку и стоит в гардеробе.
Я встал, налил вина и продолжал слушать.
— Я собиралась взять фотографии твоих родителей и лучшие вставить в рамку, а остальные собрать в альбом. Но ты проснулся прежде, чем я успела их разобрать. И тогда на следующее утро, когда я уходила, тихонько взяла всю коробку, чтобы потом спокойно выбрать фотографии, которые я хотела оформить.
У меня возникло ужасное чувство, что я знаю, что было дальше.
— По дороге на работу в автобусе было полно народа, а в метро еще хуже, и я… я потеряла ее. Я так виновата. Мне ужасно жаль. Так глупо оставила ее где-то… даже не знаю, в автобусе или в вагоне метро. Я сломала голову, пытаясь припомнить, но тогда была полусонная, еще и книгу читала, и…
— А ты сообщила
— Да, конечно. Сразу же позвонила в бюро находок «Лондонского транспорта» и спросила, не сдавал ли кто коробку. Потом еще несколько раз звонила. Они даже устали от меня.
Я уставился на свой бокал. И совершенно не знал, что сказать.
Чарли схватила меня за руку.
— Пожалуйста, Эндрю. Пожалуйста, не злись на меня. Я чувствую себя ужасно, честное слово.
— Я не злюсь.
— Если после этого ты не захочешь меня видеть, то я пойму.
— Не говори глупостей. Я не собираюсь с тобой расставаться.
Она придвинулась ближе.
— Ты выглядишь так, как будто сейчас заплачешь.
Именно так. Все мои воспоминания. Единственная связь с родителями. Все утеряно. По крайней мере, хоть у Тилли кое-что осталось. Можно было бы сделать копии, хотя у нас не было негативов ни одной фотографии. Негативы — это звучит так старомодно. Сейчас, если вы потеряете фотографию, просто напечатаете другую. Эти древние артефакты, образцы восьмидесятых и девяностых годов незаменимы. И они пропали навсегда.
— Один парень в бюро находок сказал, что, скорее всего, уборщик принял коробку за мусор. Вряд ли бы кто-то украл ее специально. И я спросила, можно ли поискать там, куда вывозят мусор, но невозможно даже предположить, куда именно его могли отвезти, и потом — там быстро все уничтожают, буквально в тот же день.
— О, Чарли, — простонал я.
— Ты ненавидишь меня?
— Конечно, нет. Я просто думаю… наверное, сегодня мне надо побыть одному.
Она посмотрела так, будто я предложил ей прыгнуть в огонь.
— Ты хочешь, чтобы я пошла домой?
Большая часть меня хотела, чтобы она осталась, но я услышал, как говорю:
— Да. Я хочу побыть один.
Она грустно кивнула.
— О’кей.
Впрочем, после того, как она сходила в туалет, надела пальто и встала у входной двери с несчастным видом собаки, которую выгоняют из дому, выдержки у меня не хватило.
— Знаешь, я все-таки передумал. Оставайся.
— В самом деле?
— Да. Снимай пальто. Выпьем еще вина.
Она положила руки мне на плечи, прижавшись всем телом.
— Я люблю тебя. И мне очень жаль. Давай ляжем?
Я отстранился.
— Нет. Пока нет. Совершенно нет настроения. И еще… пожалуйста, перестань извиняться.
— О’кей…
Эта ночь была первой без секса. Мы лежали обнявшись, но нижнее белье не сняли. Чарли скоро заснула, не отпуская меня из рук. А я лежал и смотрел на нее в полумраке. Грудь ее поднималась и опадала, рука вздрагивала во сне. Чарли что-то невнятно бормотала. Я любил ее и в этом не сомневался. Однако в первый раз не было уверенности, верю ли ей.