Если в сердце живет любовь
Шрифт:
После ленча прощаемся: мне пора возвращаться к работе. Едва подхожу к столу, звонит телефон. Это Адам. Объясняет, что вынужден отменить сегодняшний поход в ресторан.
— На студии вечеринка, — устало объясняет он, — Не хочу идти, но придется.
— Это обязательно?
— Да. Правда не хочется. — Повторяется. — Но необходимо засветиться. Будут все: генеральный директор, Ник Харгрейвз, Бен Шмули… — Из трубки долетают еще несколько начальственных имен. — Очень не хочу идти. Ты же знаешь, как я нервничаю на таких сборищах.
Но наверное, необходимо. Как считаешь?
Адам всегда спрашивает мое мнение. Подозреваю, что для очистки
— Думаю, лучше пойти.
— Я бы, конечно, хотел побыть с тобой. Ты ведь понимаешь?
— Да, конечно.
— Прости, дорогая. Не будешь скучать?
Скорее всего, не буду. Няня все равно придет, так что можно прогуляться по магазинам. Успех, разумеется, дело хорошее, но дается недешево: в этом месяце Адам уже в третий раз ломает общие планы.
К концу дня разбираюсь с почтой, выплачиваю зарплату всем служащим, на шесть недель вперед заказываю Стивену деликатесы из «Гурме дайет», а заодно и таблетки для улучшения пищеварения. Успеваю также выслушать новости с фронта свиданий: Лиззи уже трижды встречалась с Кэмероном Валентином и даже ходила в его церковь, причем стены от ее присутствия не рухнули. Заказываю для Адама каталог экологически чистых машин и отмечаю страницу, на которой видела «приус» с откидным верхом — первый в своем роде. Порядок в делах приносит удовлетворение, и самочувствие заметно улучшается. Люблю составлять списки, а потом с удовольствием ставлю жирную галочку напротив каждого исполненного пункта. Приятное чувство. Осталось выяснить лишь один вопрос, и рабочий день можно будет считать законченным. В конверте лежат медицинские счета, и требуется узнать адрес получателя. Собираюсь с духом.
— Привет, Перл, — сразу отвечает Бретт.
— Здравствуй. — Стараюсь говорить уверенно и деловито. — Во-первых, Стивен хочет с тобой встретиться, а во-вторых, мне нужен твой новый адрес, чтобы переслать счета из госпиталя.
— Да-да, конечно. А я уже жду, когда, наконец, они придут. Может быть, пришлешь сюда?
— Куда угодно, — бесстрастно отвечаю я.
Бретт диктует адрес:
— 9725, бульвар Уилшир, квартира 38. Беверли-Хиллз, индекс 90212.
— Ты живешь в квартире?
— Да.
— А что случилось с домом?
— Долго рассказывать, — вздыхает Бретт.
— С тобой все в порядке? — Слова слетают с языка прежде, чем удается их поймать.
— Да. Сейчас уже все хорошо. — Он снова вздыхает. — Приятно было тебя услышать, — добавляет немного жизнерадостнее.
— И мне тоже. — Бог мой, что я говорю?
— Как Тэкери? Чудесный мальчик.
— Бретт, что случилось? — спрашиваю я помимо своей воли. Чувствую себя как прыгающий в пропасть лемминг. Знаю же, что не должна проявлять ни капли интереса.
Бретт долго молчит, а потом все-таки отвечает:
— У меня был нервный срыв.
— Нервный срыв? — Трудно представить Бретта Эллиса с расшатанной нервной системой. Его основными качествами неизменно оставались уверенность в себе и невозмутимость.
— Да. — Он снова молчит. — Слушай, тебе незачем знать кровавые подробности. Просто отправь счета, и дело с концом. Все сделаю сам. — Он явно смущен.
— Прости, — тихо извиняюсь я.
— Ничего. Все хорошо. Мне крупно повезло. Повезло увидеть тебя… и познакомиться с сыном. Просто здорово.
Странно, что это обстоятельство внезапно стало для Бретта таким важным.
— Я могу чем-нибудь помочь? — Эти слова снова произносят губы, без моего участия.
— Да, можешь. — Пауза. — Вернись ко мне. Сердце
— Бретт, я замужем. У меня есть муж, и я его люблю. А ты опоздал.
— Правда? Опоздал? — переспрашивает он тихо и задумчиво, словно надеялся, что еще не все потеряно.
Да, опоздал, решительно напоминаю я губам и волевым усилием заставляю их подчиниться.
— Категорически опоздал, — отметаю я все сомнения и кладу трубку, забыв договориться о встрече со Стивеном по поводу новой экранизации Джейн Остен.
Проклятие!
Глава 20
Я знала, что Джесс Уитон пригласил меня в кино только потому, что моим отцом был сам Гевин Сэш. Но как раз в это время на моей физиономии поселились прыщи и принялись размножаться, как бактериологическое оружие, так что в старших классах школы проявлять особую разборчивость в отношении свиданий не приходилось: каждый новый эпизод добавлял ценное очко в негласной, но жесткой борьбе между девочками. Игнорировать очевидный факт не имело смысла, оставалось лишь наложить толстый слой косметики и постараться выглядеть как можно лучше. Джесс был байкером, и после уроков его оставляли еще чаще, чем меня. Однако когда после кино я пригласила его к нам домой, лицо парня осветилось неподдельным благоговением.
— Спасибо за то, что проводил Перл, — приветствовал его папа, встретив на дорожке.
— Не за что, мистер Сэш, — с трудом выдавил Джесс. — Как по-вашему, удобно попросить у вас автограф?
Парни всегда интересовались моим отцом. Ну, а я скоро поняла выгоду и начала использовать любопытство в собственных целях и рассказывать о том, о чем они хотели услышать: о новом папином альбоме, о предстоящем гастрольном туре, о том, что папа предпочитает на завтрак. Сплетни о звездах почему-то не надоедают. В итоге недостатка в свиданиях никогда не ощущалось, но вот только невозможно было понять, нравлюсь ли я хоть немного сама по себе.
Не то чтобы неуверенность останавливала. Скорее, наоборот. К семнадцати годам не осталось ни одного наркотика, который бы я не попробовала, и ни одной тусовки, в которой не приняла бы участия. Был даже период, когда мы с Лиззи занялись… ну, скажем, тем, что газеты стыдливо называют службой эскорта. Мне было безразлично, что и как называется, потому что платили нам не за секс. Суть заключалась в ином. Нас приглашали на самые роскошные вечеринки, какие только знал Лос-Анджелес: кинозвезды, политики, продюсеры и неизменные горы кокаина. Да, невиданные горы кокаина и неслыханные вечеринки. Некоторое время мы просто жили в причудливом мире голливудского Вавилона, а секс составлял неотъемлемую часть этой жизни.
Стоило ли удивляться тому, что однажды я очнулась в реабилитационном центре? В Лос-Анджелесе каждый рано или поздно оказывается в реабилитации. Лиззи, например, попадала трижды. Более того, можно сказать, что если в подростковом возрасте вы не прошли через чистилище, то что-то с вами не в порядке. Меня туда отправила Хизер, она как раз недавно сменила Кимберли на почетном матримониальном посту. Искренне благодарна ей за заботу. Сейчас вспоминаю шесть недель холодной индейки и жуткое ощущение растерянности — да, я потеряла и себя, и смысл жизни. У меня был знаменитый отец, но личность отсутствовала. Я хорошо разбиралась в одежде и туфлях, но понятия не имела, что делать с собственной жизнью.