Если в сердце живет любовь
Шрифт:
Смотрю на доктора Золенски. Он выглядит задумчивым, как обычно. Понимаю, что изменить ситуацию чудесным образом ему вряд ли удастся, но по крайней мере он обладает профессиональной проницательностью. Доктор откашливается и пьет воду из высокого узкого стакана. Дождевальные установки за окном выключаются, и с улицы доносится шум машин.
— Дело в том, что голливудские благополучные финалы возникли не на пустом месте, — спокойно заявляет он. — Еще со времен древних греков любой рассказ требовал убедительного окончания. Все романы и фильмы построены по определенному принципу. Непременно присутствует кульминация, а за
— Моя-то уж точно, — подтверждаю я.
Он снова откашливается и сурово смотрит в глаза:
— У жителей Голливуда существует серьезная проблема, с которой постоянно приходится сталкиваться в работе. Дело в том, что здесь все действительно ждут счастливого голливудского конца. Вы не одиноки, Перл. Даже не поверите, как много режиссеров и продюсеров пытаются жить в соответствии с теми идеалами, которые они воплощают в своих фильмах. Да, в этом городе свои сложности. Его обитатели попадают в одну и ту же ловушку. Надо вести себя осторожно и осмотрительно, потому что реальная жизнь отличается от жизни в кино. Давайте попробуем вернуть ситуацию на землю. Позвольте задать несколько вопросов о вашем муже. Чем именно он вас привлек?
— Что вы имеете в виду?
— Может быть, внешностью, чувством юмора, умом, манерой поведения?
Глубоко задумываюсь. Хочется ответить правдиво. Адам, конечно, умен, но это не главное. Выглядит отлично, но и это тоже не самое важное.
— Он добрый… и надежный.
— Понятно, — снова произносит Золенски.
— Видите ли, мы знакомы с детства — старые друзья. И я осталась одна с маленьким Тэкери.
— Понятно. Значит, отношения оказались удобными?
— Не хотелось бы использовать это слово. Можно подумать, что я заранее все рассчитала.
— А вы не рассчитывали?
— Нет. Я любила Адама.
— А как же Бретт?
— Бретт мне изменил. — Отвечаю и внимательно вслушиваюсь в собственный голос, пытаясь уловить привычный гнев. Но фраза звучит совсем не так ядовито, как раньше. Обида и злость на Бретта поддерживали, а теперь я чувствую себя так, словно сорвалась с якоря.
— Да-да, это мы уже выяснили, — соглашается Золенски. — Но прежде чем он изменил, что вас в нем привлекало?
— Ну, в то время все было по-другому, — отвечаю я и мысленно возвращаюсь в кафе, где мы вместе слушали стихи.
— Вы не согласитесь оставить номер телефона? — робко попросил Бретт. — Не часто доводится знакомиться с девушками, умеющими ценить красивые рифмы.
— И удачно подобранный ритм? — кокетливо уточняю я.
Бретт рассмеялся.
В первое свидание он повел меня в ресторан на Мелроуз. Там был тенистый дворик, а на столах лежали коробочки с цветными мелками, чтобы посетители могли рисовать на бумажной скатерти.
— Нас с вами кое-что объединяет, — заметил Бретт, рассеянно изображая слона.
— Что же? Неумение рисовать? — поддразнила я. Слон получился ужасным.
— Нет. Мы оба романтики.
— Почему вы так решили?
— Вы любите стихи.
— Это вовсе не признак романтизма. Я вполне
— Да, но в таком случае вряд ли носили бы в сумке книгу под названием «Любовь и искупление».
Он показал на стоявшую на полу открытую сумку, и мы оба рассмеялись.
— А на каком основании вы считаете романтиком себя?
— Чтобы понять это, придется немного подождать. — Бретт одарил меня своей лучезарной улыбкой, и сердце мгновенно растаяло. В этот миг я поняла, что влюбилась.
— Нас столкнула сила искушения, — объясняю я доктору. — Отдельных компонентов не существовало. Он был красив и романтичен, умел заинтересовать и рассмешить, мы отлично ладили. Но невозможно сказать, что он привлек меня каким-то конкретным качеством. Существовала химия, которую не объяснить словами. «Родство душ» звучит слишком сентиментально и напыщенно… но до встречи с Бреттом я не понимала по-настоящему, что это такое.
Золенски молчит. Психоаналитики обычно так и поступают: задают вопросы и слушают. Пытаешься ответить и попутно решаешь собственную проблему.
— Готовы ли вы подумать о том, чтобы вернуться к Бретту? — наконец спрашивает он.
— Нет, ни за что. Не могу так поступить с Адамом, не могу разбить ему сердце. А, кроме того… — Умолкаю, потому что боюсь воплотить в слова гложущее душу чувство.
— Кроме того?
— Кроме того, опасаюсь, что все это лишь игра. Дешевый трюк: Бретт просто хотел выяснить, сможет ли снова получить меня.
— Что навело вас на эту мысль?
— Скорее всего, ему было интересно, удастся ли без особого труда уложить меня в постель. Мужчины играют в такие игры. Разве он не мог рассчитать заранее?
— Вы не уверены в себе, поскольку оказались на незнакомой территории, — поясняет Золенски. — Не доверяете человеку, потому что однажды он поступил с вами плохо. Но ведь прошлый опыт вовсе не означает, что сейчас он тоже обманывает.
— А вдруг ему просто хотелось повеселиться? И теперь он от души смеется?
Часы на стене показывают, что беседа продолжается больше часа.
— Насколько я понимаю, перед вами открываются три пути, — делает вывод Золенски. — Первый. — Он поднимает указательный палец и сочувственно улыбается. — Рассказываете мужу о том, что произошло, получаете психологическую помощь и работаете над совершенствованием своего брака. Шансы на успех значительны. Второй. — Он поднимает средний палец. — Ничего не говорите мужу и учитесь жить со своим секретом. Вариант весьма популярный. И наконец, третий путь: всерьез обдумываете возвращение к первому мужу.
Я ошеломленно молчу. Разумеется, такие возможности существуют. Но неужели всего лишь три? Вдруг мы что-то пропустили? Разве нет на свете какого-нибудь чудесного способа повернуть время вспять или хотя бы лекарства от бури в душе и урагана в голове?
— Иногда поступки и события имеют глубокую причину, — спокойно поясняет Золенски. — Возможно, стоит спросить себя, почему случилось то, что случилось.
Очень хочется прямо и откровенно заявить, что не знаю, с какой стати ему плачу. Что я вообще делаю в этом кабинете? Глупый старик с ханжескими вариантами выхода из кризиса и растрепанной бородой. Мы что, играем? О, какой бы вариант выбрать? Давайте попробуем второй: жить с мужем и постоянно ему врать. Проще некуда.