Если вы не влюблены
Шрифт:
По этой причине он был знаком с мэром Перегудова, симпатичной и очень деятельной женщиной Валентиной Васильевной Романчиковой. Оттуда же он знал и ее советника, стоявшего сейчас на пороге.
– Вас ведь, кажется, Сергей зовут? – уточнил Борис Леонидович.
– Ага. Так нам можно войти?
– Проходите, конечно. Вот сюда, присаживайтесь.
Они гуськом вошли в комнату, хранившую следы недавнего веселья, и уселись у неприбранного стола.
– Это Паша, – спохватившись, представил Сергей своего молчаливого спутника. Тот лишь слегка кивнул головой.
– Пить будете? – спросил хозяин. – В смысле чай, или еще что…
– Да
Наумкин наконец сообразил, что ночные гости прибыли, скорее всего, с просьбой подсобить с чем-то антикварным. Или – оценить уже купленный подарок. С точки зрения его пригодности для вручения столь статусной даме.
– Да, да, и что? – поторопил Борис Леонидович, которому страшно хотелось спать.
– Деньги у нас есть, – закончил нехитрую мысль Сергей и замолчал.
Поняв, что нужно придавать разговору конструктивный характер, Наумкин решительно поинтересовался:
– От меня что нужно? Найти подарок? Или оценить то, что уже есть?
– Ничего оценивать не надо, – рубанул рукой воздух Сергей. – У нас другое на уме.
– Ну, и что же это такое? – насторожился Борис Леонидович.
– Позавчера Валентина Васильевна приезжала поздравлять нашего знаменитого писателя Аристарха Заречного с вручением ему какой-то там премии, – начал объяснять Сергей, и у Наумкина внутри все противно похолодело. Услышав имя Заречного, он весь подобрался в предчувствии неприятностей и не ошибся.
Все оказалось очень просто. Романчикова приехала с поздравлениями к Аристарху Заречному. После чая писатель повел свою гостью осматривать оранжерею, а потом стал хвастаться своими коллекциями книг и икон. Валентина Васильевна высказалась в том смысле, что у нее тоже есть неплохая коллекция, но только она собирает исключительно рисунки. Карандашом, тушью, всякие акварели. Писатель встрепенулся и тут же притащил откуда-то огромный альбом. В альбоме было много разных картинок, но Заречный сразу же открыл страницу, на которой красовались два невиданной красоты рисунка с изображением цветов. Романчикова была в полном восторге и тут же попросила Заречного продать ей их в коллекцию. За любую цену. Писатель категорически отказался, оправдываясь тем, что купил их совсем недавно и сам еще не успел как следует насладиться своим приобретением. Романчикова невероятно расстроилась, и тогда в дело вступили ее помощники. Они взяли писателя в оборот, и тот, немало перетрусив, намекнул, что стоит обратиться к Наумкину – у того, вполне возможно, есть как раз то, что им надо.
«Вот же сволочь! – разозлился Борис Леонидович. – Наводчик! Да, зря я понадеялся на его порядочность. Такого маху дал! И что же мне теперь делать?»
Наумкин попробовал было отнекиваться, но, поймав тяжелый и неприветливый взгляд молчаливого Паши, сдался. Он сразу же понял, что шуток эти ребята не понимают, а посему лучше с ними и не связываться.
– Вы, пожалуйста, нас поймите, – попытался немного сгладить ситуацию Сергей. – Такой случай удачный. Вы бы нас очень выручили. И деньги мы вам хорошие предлагаем. Это же, как я понял, парный рисунок? То есть всего два рисунка? Значит, за все получите пятьдесят
Паша утвердительно кивнул головой, встал и направился к двери.
– Куда это он? – насторожился Наумкин.
– В машину пошел, за деньгами. Эти ребята – люди слова. Сказали заплатят – значит все. И деньги при себе.
– А если бы я отказался? – на всякий случай спросил Борис Леонидович.
– Это было бы ошибкой, – коротко бросил Сергей.
Недолгую сделку Паша завершил столь мощным рукопожатием, что едва не раздавил Наумкину пальцы.
– Ты не обижайся, нужное дело сделали. Надеюсь, картинки стоят таких денег.
До утра Борис Леонидович пил успокоительное, проклиная Аристарха Заречного, город Перегудов и всю его администрацию.
Борис Леонидович страшно переживал потерю второй пары рисунков. Если первая сделка была добровольной, потому что позволила ему решить проблему с жильем, то второй случай был чистой воды вымогательством, и это сводило Бориса Леонидовича с ума. Теперь он беспрестанно задавался одним и тем же вопросом: что же именно он продал Заречному, а после и этим отмороженным советникам и поклонникам мэра? Старые итальянцы… А вдруг это кто-то из знаменитых мастеров? Какой-нибудь неизвестный шедевр?
Проведя несколько дней в метаниях, Наумкин решил, наконец, остановиться и спокойно проанализировать сложившуюся ситуацию. Последние события отняли у него слишком много сил и нервов. Он чувствовал себя разбитым и опустошенным. Теперь надо было восстановиться, а заодно решить, что делать дальше. Все-таки два рисунка у него пока что остались.
Единственной и главной задачей по-прежнему оставалось установление их автора. Интуиция подсказывала – надо искать, причем искать быстро. Пока еще не поздно, пока два маленьких шедевра еще принадлежат ему.
И Наумкин переквалифицировался в сыщика-любителя. Начал он с того, что проштудировал всю доступную ему справочную литературу по живописи. Однако ресурсы библиотек города и местных частных собраний быстро иссякли. Тогда он решил взять внеочередной отпуск и поехать в Питер, а потом, если потребуется, в Москву – искать следы рисунков в специализированных книгохранилищах и архивах. Еще он надеялся по возможности получить консультацию у кого-нибудь из крупных столичных специалистов. Со всеми, разумеется, необходимыми предосторожностями. Для этого Наумкин заранее запасся фотографиями, которые собственноручно сделал с рисунков, запечатлев также крупным планом и отдельные их фрагменты.
Иван Никодимович Пыреев, директор музея, очень не хотел отпускать ценного сотрудника в самый разгар туристического сезона – водить экскурсии и без того особо было некому. Но Наумкин проявил в этом деле непоколебимую твердость, сославшись на то, что со здоровьем в последнее время совсем плохо и что необходимо срочное обследование в одной из столичных клиник. Пыреев сдался, и Борис Леонидович тут же отбыл в северную столицу.
В Питере Наумкин задержался на неделю, к концу которой совершенно обалдел от гигантского объема дополнительных знаний, приобретенных им в бесчисленных городских библиотеках и музеях. К несчастью, вся полученная им информация оказалась совершенно бесполезной и ни на шаг не приблизила его к разгадке тайны рисунков.