Есть только миг

Анофриев Олег

Театр

Рожденный в муках Мельпоменой Последним в сонмище идей, Люблю театр я неизменно, Как любят немощных детей. Он от поэзии и танцев Всегда в признаньи отставал, Он у царей и иностранцев Последним в почестях бывал. Как древний Янус – многоликий, Самовластительности – враг, Он, словно раб, перед владыкой, И необуздан, словно раб. Наполнен призрачным богатством, Ковчегом Ноевым плывет; Живет, убитый ретроградством, И омодерненный – живет. Он – адвокат и обвинитель. Он вечно юн и вечно стар. И я люблю его как зритель, Сидящий в ложе-бенуар. 1983 г.

Скандал в Ламанче

Стоял

Дон Кихот, Совершенно заплаканный. В сердцах на него Дульцинея орала. И что же орала? – Захлопни забрало! Обманщик Ламанчивый, Рыцарь залатанный! 1975 г.

Маскарад

На шумном маскараде, Где маски, маски, маски… Где все, как на параде, И все, как в западне, Будь самым-самым первым, Будь самым-самым лучшим, Будь самым-самым модным, И чуточку модней. Жизнь – это наказание, Когда ты не у власти. Жизнь – это состязание Борцов и ловкачей. Будь самым-самым сильным, Будь самым-самым страшным, Будь самым-самым ловким, И чуточку ловчей! Но вот погасли свечи, Но вот умолкли крики — Ты с жизненной арены Вдруг сходишь в круг теней. Будь самым-самым тихим, Будь самым-самым гибким, Будь самым-самым темным, И чуточку темней.

Все отдам

Обручившись с тобой в малолетстве, Поклялась я на верность тебе: Все отдам – мою душу и сердце, Только гордость оставлю себе. И в погожие дни, и в ненастье, Покоряясь нелегкой судьбе, Все отдам тебе – радость и счастье, Только горе оставлю себе. Разделяю с тобой все невзгоды, Душу выплачу в горькой мольбе: Все отдам – красоту, даже годы, Лишь надежду оставлю себе. Пусть в беседе с врагами моими На меня наклевещут тебе, Все отдам. Даже доброе имя! Только веру оставлю себе. 1988 г.

Призвание

Человек на свет родится, Ничего не понимая. Но уже, как говорится, Место в жизни занимает. Высоко иль низко место — Это, в общем, безразлично, Месту в жизни соответствуй И живи себе отлично. Для девчонки – быть любимой. Для солдата – бой кровавый. Жив поэт строкой единой. Полководец бредит славой. Королям злотые троны. Нищете и голод – бедным. Дон Жуану – быть влюбленным Постоянно, ежедневно. Умение, везение, Судьба иль Провидение — Как хочешь называй. Тут дело не в названии, — Нашел свое призвание, Вот с ним и умирай. Был солдат убит в сраженьи, Стала девочка матроной, Полководец в униженьи, И король лишился трона. Сжег стихи костер зловещий, Нищий умер под забором, Дон Жуан, устав от женщин, Тихо скрылся от позора. Можно в жизни ошибиться, Но, найдя его, поверьте: За призванье надо биться, И порой до самой смерти. Умение, везение, Судьба иль Провидение — Как хочешь называй. Тут дело не в названии, — Нашел свое призвание, Вот с ним и умирай. 1988 г.

Рифма

Выбор рифмы Для несозданных стихов — Это выбор Для невесты женихов, Это выбор Между бранью и мольбой, Это выбор Между пулей и петлей.

Казнь

Меня пугает ваше возмущенье; Вы требуете казни, как врагу! Казнюсь, что не прошу у вас прощенья, Казнюсь, что сам простить вас не могу.

Метро в Ташкенте

Точно в старой немой киноленте (Неужели такое возможно?), Я в метро в незнакомом Ташкенте. И знакомо вокруг, и тревожно. Не

боясь непогоды осенней, Вопреки всем обычаям старым, Здесь обычны, как землетрясенья, В полуночье влюбленные пары. Наплевав на устои, обычьи Бухары, Самарканда, Ташкента, Позабыв племенные различья, Обнимаясь, кайфуют студенты. И едва я ступил на ступени, Чем-то очень далеким пахнуло, — Эхо первых метрополитенов, Эхо первой любви громыхнуло. 1983 г.

Сизиф

Огорченный, сегодня ночью Я проснулся. Чему не рад. Догадался, хоть поздно очень, — Я зарыл свой большой талант! Зарывать его было трудно По причине величины. Еще долго, хоть и подспудно, Были грани его видны. Я трудился с тупым упрямством, Удивляя друзей своих. Отличаясь непостоянством, В этом деле я был – Сизиф! И теперь, когда все зарыто И пора б плоды собирать, Я смотрю на свое корыто: В нем не вымыться, не постирать.

В чем суть?

Что тебе Петербург и Москва? В чем их суть? Уловив, назови… На Москве это – Храм Покрова! На Неве это – Спас на Крови. 1989 г.

Артист

Я разлюбил профессию актера: Произносить чужие мысли вслух И улыбаться радостно партнеру, Который враг тебе скорей, чем друг. Я разлюбил профессию актера, Устал скрывать преклонные года, Стал считаться личностью, которой На самом деле не был никогда. Я разлюбил профессию актера — И понял для себя на склоне лет: Есть мастерство, есть воля, есть подпора — Профессии ж такой, простите, – нет. Есть «ВИРТУОЗЫ» – это виртуозно! «ВЕНОК СОНЕТОВ» трудно не любить! Но с той же сцены фат претенциозно Вам шепелявит: «Быть или не быть?» Кинозвезда, известная в Европе, Забыв про стыд, забыв звездой блистать, Вам повествует об огромной жопе, Ей помешавшей героиней стать. Я разлюбил поклонников актера, Которые, все ведая о нем, Устроят за него такую ссору, Как будто в нем Мессия оскорблен. Я разлюбил профессию, которой Сродни пустой и скучный белый лист. И есть одно название – актеры. И есть одно призвание – Артист! 1989 г.

Капля

В безбрежный океан Судьба ли нас бросала, В пустыню ль нас вела Житейская дорога: Мы были каплей в море — Это мало; Мы были каплей влаги — Это много.

Напасть

Что за напасть, скажи на милость? Какой-то сон, какая-то болезнь: Мне кажется, что все остановилось И все звучит одна и та же песнь. Звучит уныло снова, снова, снова! С экрана – как из мутного зрачка: Провинциальный говор Горбачева Или натужный тенор Собчака. Кровавый бой, где брат идет на брата: Вчера Баку, сегодня Фергана. И скоро доберется до Арбата Наганная и наглая шпана. И площадь возле старого Манежа Заполнена толпою до краев. Все те же голоса и лица те же, Все те же лозунги и тот же рев. Мгновение, увы, остановилось. И как болезнь, как сон, как атавизм, Как призрак, как напасть, (скажи на милость), Меж нами снова бродит коммунизм. Март 1991 г.

«В России было так всегда…»

В России было так всегда. Конфликт в семье – всегда глобальный. Большой поэт – всегда опальный. Живой диктатор – гениальный, А мертвый – олух. Вот беда! 1989 г.

«Лучше быть последним диссидентом…»

Лучше быть последним диссидентом, Как всегда, конечно, без вины, Чем считаться первым президентом Им самим растерзанной страны. 1989 г.