Эстер Уотерс
Шрифт:
— Это же все получилось из-за твоего упрямства — ты ведь две недели словом со мной перемолвиться не хотела. Да ты и теперь, похоже, все такая же, — сказал Уильям, пристально глядя на Эстер.
Но лицо Эстер оставалось непроницаемым, пока он не заговорил о том, как несчастлив был его брак.
— Эта женщина оказалась просто скотиной… Мы ведь больше не живем вместе. Вот уж три года. С ней невозможно было ужиться. Она такая… Ну, да это долгая история.
Эстер молчала. Он неуверенно поглядел на нее и, видя, что ее не так-то легко пронять, перевел разговор на другое.
— Послушай, Эстер, — сказал он, придерживая рукой калитку, — давай встретимся как-нибудь в воскресенье. Я теперь
— Что я делала? Растила твоего ребенка. Вот что я делала!
— Как? У тебя есть ребенок? — ошеломленно спросил Уильям, и, воспользовавшись его замешательством, Эстер проскользнула в калитку и скрылась в доме. В первую секунду Уильям хотел было броситься за ней, но передумал. Постояв еще немного у калитки, он медленно зашагал прочь, в сторону вокзала.
— Простите, что заставила вас ждать, мисс. Со мной тут приключилась беда, и я по нечаянности разбила кувшин. Пришлось воротиться домой за другим.
— Что же такое с вами приключилось, Эстер?
— Да засмотрелась я, мисс. Засмотрелась на повозку, которая никак не могла проехать по Пэмброк-роуд, — там укладывают новую мостовую, и бедная лошадка совсем выбилась из сил, думалось — вот-вот свалится и околеет, и пока я на нее смотрела, столкнулись мы тут с одним человеком, ну, я испугалась и выронила кувшин.
— Как же так? Вы что — знаете этого человека?
Эстер молча гремела тарелками в буфете, и, почувствовав, что с ее служанкой произошло что-то необычное, мисс Райс воздержалась от дальнейших расспросов. Обед прошел в молчании. Полчаса спустя Эстер вошла к хозяйке в кабинет, пододвинула к ней низенький плетеный столик и стала накрывать его для чая. Задумчивое, спокойное выражение липа мисс Райс, мирный свет затененной абажуром лампы, выступавшие из полумрака ряды книг — вся эта дышавшая умиротворением обстановка внезапно заставила Эстер остро почувствовать, как полна превратностей ее жизнь, и все тревоги, горести, страхи всколыхнулись в ее душе. Так уж, видно, написано ей на роду. Все страдания, через которые она прошла, припомнились ей, и она удивилась тому, что еще жива. И вот теперь, когда перед ней забрезжила надежда устроить свою жизнь, все, того и гляди, опять рухнет. Фред уехал отдыхать на две недели, и в его отсутствие Эстер могла чувствовать себя в безопасности. Но он вернется, и тогда мало ли что может произойти. Она инстинктивно чувствовала, что Фред, так легко простивший ей грех, пока об отце ребенка совсем не заходило речи, может отказаться от брака с ней, если Уильям начнет ее преследовать. Ах, не выйди она тогда из дома, они с Уильямом могли бы никогда не встретиться! Он ведь не живет где-то здесь по соседству, если бы он тут жил, они бы повстречались раньше. А может, он только недавно тут обосновался? Это было бы хуже всего. Нет, нет, нет! Это просто случайная встреча. Если бы пива хватило на день-два дольше или наоборот — если бы оно кончилось на день-два раньше, она, быть может, никогда не встретилась бы снова с Уильямом!
Но теперь она никуда не могла от него скрыться. Он целыми днями торчал на улице, подкарауливая ее, и стоило ей выйти из дома, он шел за ней следом.
…Она должна хотя бы выслушать его… Какая она стала хорошенькая, лучше, чем прежде… Ему по-настоящему-то никто никогда не был нужен, кроме нее… Он женится на ней, как только получит развод, и они будут вместе растить их сына…
Эстер отмалчивалась, но когда она услышала про «их сына», вся кровь
Как-то вечером, накрывая на стол, она не сумела переломить себя; внезапно обступившие ее тревоги застали ее врасплох, и она украдкой смахнула слезу. Мисс Райс почувствовала, что делать вид, будто она и тут ничего не замечает, было бы неуместным притворством, и сказала ласково и душевно, как всегда:
— Эстер, мне кажется, вы чем-то очень расстроены. Может быть, я могу помочь?
— Нет, мисс, нет, это пустяки. Не обращайте внимания, сейчас все пройдет.
Эстер крепилась изо всех сил, и все же, не удержавшись, горько всхлипнула.
— Расскажите-ка лучше, что случилось. Даже если я не смогу помочь, все равно, когда вы поделитесь со мной, вам станет легче. Надеюсь, Джекки не заболел?
— Нет, мисс, нет, слава богу с ним все в порядке. Он тут ни при чем, хотя… — Взяв себя в руки, она подавила вновь прихлынувшие к горлу слезы. — До чего ж глупо, — пробормотала она. — И обед ваш простынет.
— Я совсем не хочу совать свой нос в ваши дела, но вы знаете, что…
— Да, мисс, я знаю, как вы добры. Но тут ничего нельзя поделать, терпеть надо, и все. Вы меня сейчас спросили насчет Джекки. Так вот: объявился его папенька.
— Но право же, Эстер, мне кажется, это вовсе не причина, чтобы так расстраиваться. По-моему, вам бы, наоборот, радоваться надо.
— Понятно, что вы так думаете, мисс. Тому, кто в этакой беде не был, все представляется по-другому. Понимаете, мисс, я уже почитай что девять лет, как его не видела, и за эти годы я такого натерпелась… никто про это не знает. Столько горя перенесла, работала, как каторжная, а теперь, когда все самое плохое позади, он, видите ли, явился и хочет чтобы я вышла за него замуж, как только он получит развод.
— А вам, должно быть, уже кто-то другой больше по душе?
— Да, мисс, это правда, и я нисколько этого не стыжусь. В том-то и дело, что вот уже месяца два, а то и больше я встречаюсь с Фредом Парсонсом — это старший приказчик из писчебумажного магазина, вы небось видели его, мисс, — и мы с ним решили пожениться. У него неплохое жалованье — тридцать шиллингов в неделю, — и он очень хороший человек: набожный, добрый, лучшего мужа и пожелать себе нельзя. Когда работаешь прислугой, так в какой дом попадешь, а то и помолиться некогда, и я совсем было отвыкла посещать молитвенные собрания, а вот встретилась с Фредом — и он опять привел меня ко Христу. Но он хоть и набожный человек, а все понимает и не любит осуждать — так же вот, как и вы, мисс. Он давно знает про Джекки и ни словом меня не попрекнул, сказал только, что понимает, как я, должно быть, настрадалась, а уж это истинная правда. Он ездил со мной проведать Джекки и просто чудо, до чего ж они пришлись друг другу по душе. Прямо будто он его родной отец. А вот теперь, похоже, все рухнет; стоит Фреду встретиться с Уильямом, и он уж, верно, станет думать обо мне по-другому.
Закат умирал за красными черепичными кровлями пригорода; зеленые тени сгущались в маленьком садике. Обед был окончен, мисс Райс, откинувшись в кресле, раздумывала над тем, что рассказала ей Эстер. Жизненный опыт этой типичной английской старой девы, живущей крайне замкнуто, исчерпывался встречами и беседами за чашкой чая; все остальные ее познания были почерпнуты из французских романов в желтой бумажной обложке, заполнявших ее книжные полки. Темный силуэт Эстер четко выделялся на фоне еще светлого окна; она умолкла и ждала, что скажет хозяйка.