Эстер Уотерс
Шрифт:
— Брак без детей не имеет никакого смысла.
— А твоя жена не родила тебе детей?
— Нет, это не для нее. Да и я считал, что дети мне ни к чему, пока ты не сказала, что у тебя ребенок… А тут… Никогда в жизни, кажется, со мной такого не было, — даже когда Фельдмаршал вырвался вперед на полкорпуса у столба. Я ставил сорок к одному на него, и притом все, что было у меня за душой, не перестраховался ни на единое пенни. Но когда ты сказала мне, что у тебя есть ребенок, меня словно огнем ожгло, и я пошел домой сам не свой, и с той поры ни о чем другом думать не могу.
— Я вырастила, воспитала ребенка, он любит меня, и я, понятное дело,
— Да видишь ли, это как-то нежданно-негаданно для меня самого получилось. Я все время, непрестанно думаю и думаю о нем и, мне кажется, по-своему уже полюбил этого мальчишку, может, даже больше, чем ты. Да черт побери, узнай я про него раньше, я бы давно ушел от жены.
— Очень бы плохо сделал. Я так полагаю, что ты еще вернешься к ней.
— Вернусь к ней? Так она же живет с другим.
— А почем ты знаешь? Может, и нет.
— Конечно, я доподлинно ничего не знаю. Я и не старался разузнавать, на что мне. И не очень-то мне это приятно от тебя слышать, что я будто могу вернуться к жене и продолжать с ней жить. Получается, что тебе вроде как совсем на меня наплевать?
— Я не хочу иметь никакого дела с женатым человеком.
— Я могу получить развод.
— Лучше бы тебе вернуться к жене. Раз уж женился, значит, все, так я считаю.
— Ну зачем ты так говоришь, Эстер? Неужто ты вправду считаешь, что нужно жить с женой, как бы она с тобой ни поступила?
Эстер уклонилась от прямого ответа и заговорила о неверности мужчин вообще и постоянстве женщин. Вспыхнул спор, но тут Уильям вспомнил, что миссис Льюис собиралась вернуться домой через полчаса.
— Мы этак ни до чего не договоримся, если все будем переливать из пустого в порожнее, — сказал он, прерывая Эстер. — Не можем же мы после сегодняшнего вечера так вот взять и распрощаться снова навсегда.
— А почему это не можем? Кто я для тебя теперь? У тебя есть жена, А на меня у тебя никаких прав нет. Ты можешь идти своей дорогой, а я — своей.
— А ребенок? Я обязан сделать что-нибудь для него.
— Ну и сделай, а зачем меня-то губить?
— Губить тебя, Эстер?
— Конечно, ты меня губишь. Я не хочу, чтобы про меня пошли сплетни, что я вожу компанию с женатым человеком. Мало ты мне, что ли, горя принес, постыдился бы начинать все сызнова. Можешь платить за обучение сына, воля твоя, можешь и за его содержание платить, но только не воображай этаким путем заполучить меня.
— Ты это всерьез, Эстер?
— Я к себе ухажеров не вожу, в нашем доме такое не положено. Ты женатый человек, мне все это ни к чему.
— Ну а потом, когда я получу развод?
— Когда ты получишь развод? Почем я знаю, что тогда будет? Ну вот, миссис Льюис вернулась, пробирает Джекки — зачем катается на калитке. Вот неслух, сто раз ему говорили не виснуть на калитке. А мне домой пора.
Заболталась она тут с ним, сказала Эстер, вон как задержалась. На все его вопросы относительно Джекки она отвечала с полным безразличием. Написать он ей может, если надо будет сообщить что-нибудь важное, но водить знакомство с женатым человеком она не станет.
Возле ее палисадника они расстались, обменявшись рукопожатием. У Уильяма был совсем убитый вид. И Эстер тоже, сама не зная почему, была расстроена. Она добилась всего, что ей было нужно, но это, против ожидания, не принесло ей ни радости, ни успокоения.
Она
Поездка в Далвич совсем вывела ее из равновесия. Надо было бы ей держаться от Уильяма подальше. Этот человек, казалось, обладал какой-то странной властью над ней, и она ненавидела его за это. Зачем понадобилось ему видеть ребенка? Что ему ребенок? Она сваляла дурака, теперь Уильям не оставит Джекки в покое. А сквозь горячечный сумбур этих тревожных мыслей прорывалось желание узнать, какое впечатление произвел на Джекки отец, какое мнение составила себе об Уильяме миссис Льюис.
Сгорая от желания найти ответ на все эти вопросы, она в конце концов не вытерпела и попросила у хозяйки разрешения отлучиться на вечер из дома. Сжигавшее ее волнение почти ни в чем не проявлялось внешне, однако от проницательных глаз мисс Райс не укрылось, что жизнь Эстер пришла к какому-то поворотному рубежу. Опустив на колени книгу, она мягко, осторожно задала своей служанке несколько вопросов, и в тот же день после обеда Эстер уже торопливо шагала к станции метрополитена.
Дверь в дом была отворена, и, проходя через маленький садик, Эстер услышала голос миссис Льюис:
— Ну, смотри же, будь хорошим мальчиком и не бегай по саду в своем новом костюмчике.
Войдя в дом, она увидела, что миссис Льюис поправляет на Джекки галстук, который она ему только что повязала.
— А теперь будь умником, сядь вон на тот стул и жди папу.
— Ой, мама! — воскликнул Джекки, выскальзывая из-под заботливой руки миссис Льюис. — Мамочка, погляди, какой у меня новый костюм, погляди!
Джекки стоял перед Эстер в новом вельветовом костюмчике — в бриджах и курточке с медными пуговицами; дополнением к костюму служил бледно-голубой галстук:
— Его папаша… мистер Лэтч… приехал к нам в четверг утром и забрал его…
— Он повез меня в город…
— И привез обратно вот в этом костюме.
— Мы с ним были в таком большущем магазине на Оксфорд-стрит, и они там для нас столько костюмов понадоставали, а мы выбирали, какой подойдет. Папе жуть как трудно угодить, я уж думал, что мы так и уйдем ни с чем, а мне же нельзя было ходить с папой по Лондону в моих старых штанишках. Вон они какие никудышные. — И Джекки презрительно пнул ногой сброшенную на пол одежду. Это был серый костюмчик, который Эстер сама сшила ему когда-то. — Папа велел им снять с меня мерку и заказал еще один костюм, но он будет готов только через несколько дней. Потом папа повел меня в зоологический сад, и мы видели там львов и тигров, а еще сколько там обезьян! Там есть одна обезьянка… Мамочка, а почему ты так сердито на меня смотришь? Ты разве никогда не гуляла с папой по Лондону? Там так красиво! А потом мы прошли через парк, и там столько мальчишек, и они пускали кораблики, и папа спросил, есть ли у меня кораблик. Я сказал, что ты не можешь покупать мне игрушек, а он сказал: «Плохо твое дело». И на обратном пути мы зашли в игрушечный магазин, и папа купил мне кораблик. Хочешь покажу?