Эта гиблая жизнь
Шрифт:
Она спустилась в кабинет завуча, но там было закрыто, тогда она прошла в канцелярию и, заглянув туда, нос к носу столкнулась с директором.
– Ой, здравствуйте, Степан Григорьевич, – от неожиданности выпалила она.
– Здравствуйте! – директор по-доброму, чуть иронично, улыбнулся. – Хотя мы ведь с вами виделись сегодня, кажется, да и время уже такое, что пора не «здравствуйте», а «до свидания» говорить... Вы что-то хотели?
– Мне Нина Максимовна нужна.
– Она на совещание еще днем уехала, завтра будет. Может быть, я смогу помочь?
Он смотрел на нее с высоты своего роста все с той же доброй, ироничной улыбкой и она, не выдержав, стала рассказывать
– Ну, что вы, голубушка, ночью спать надо, а не планы писать. У вас муж есть? Есть! Вот им и занимайтесь, а не планами. Всю ночь она план писать будет!.. Будь я вашим мужем, я бы вам показал ночью план.
Он продолжал улыбаться, и было непонятно, говорит он всерьез, или шутит.
– Ладно, простите старика, если пошутил неудачно, – продолжал он, видимо, заметив что-то в ее лице. – Вот вам готовый план, – он полез в шкаф и через минуту вынул оттуда затрепанную тетрадку, – свой отдаю, кровный, цените. Он мне лет уже тридцать служит, только переписываю иногда, да года меняю. Перепишите, откорректируете что нужно и вернуть не забудьте, а то, знаю я вас, девушек, глаза у вас завидущие, а руки – загребущие. – Директор продолжал улыбаться. – Шучу, шучу, план сдадите в понедельник, не горит уже, Нине Максимовне я скажу... А сейчас домой пора. Идите, голубушка, идите, время ваше еще придет, насидитесь в школе. До свидания!
– До свидания, Степан Григорьевич! – и Ольга Васильевна, с радостью ученицы, готовящейся получить «пару», но не получившей ее, выскочила из канцелярии и, прижимая к груди заветную тетрадку, зацокала каблучками к своему кабинету.
«Домой! – думала она. – Заберу Дашутку из садика и – домой!»
Алим Балкаров
Балкаров Алим Мухамедович родился в 1968 году в поселке Чегем Кабардино-Балкарии. После окончания средней школы служил в армии, в ракетно-артиллерийских войсках. Закончил Литературный институт. Работал редактором отдела журнала «Литературная Кабардино-Балкария».
Автор многих публицистических статей в местной и центральной прессе.
Художественную прозу публиковал в журналах «Литературная Кабардино-Балкария», «МОЛОКО». Живет в г. Баксан...
В настоящее время решается вопрос о назначении Алима Балкарова помощником депутата Госдумы от фракции КПРФ.
Астроном (рассказ)
«Счастливы счастливые».
Короче, крутым или авторитетным я становиться не хотел. Просто так получилось. Под вечер шел я из «Крупской» мимо рынка на автовокзал, где должен был сесть на маршрутку за две тысячи до Баксана, города, который считаю родным, потому что здесь родился, и люблю, несмотря на то, что прожил в нем столько лет.
Ну и, короче, у входа на рынок я повстречал Натика, моего баксанского соседа. Мы поздоровались, и он повел меня на рынок, а там завел в какой-то закоулок и говорит пацанам: «Это Анзор!»
Пацанов было человек пятнадцать, времени сосчитать их не было, потому что те, кто постарше, были покрупнее, а те, которые помладше, горели желанием подраться. Тогда я понял, если они захотят, то затопчут нас, потому что я всегда отличался худобой и плохим здоровьем, несмотря на то, что каждый день делал зарядку, а Натик зарядку не делал, а каждый
Те, что постарше, присели на корточки, и я сел тоже. «Короче, Анзор, братуха, дело вот как обстоит...» – стали они мне объяснять, играя пальцами. Я слушал их внимательно, потому что ничего не понимал.
Потом они замолчали, и стал говорить Натик. Выслушав их внимательно, я понял, что они принимают меня не за того, кто я есть. Тогда я подумал и ответил...
Суть дела состояла в том, что Натик привез из Пятигорска куртку, которую там украл. В тот день он привез ее продавать в Нальчик, а на базаре к нему подошли двое пацанов и попросили куртку на время, сказав, что хотят показать ее сестре и купить, а потом куртку ему не вернули, а сказали, чтобы он пошел... Ну, сами понимаете! Тогда Натик сказал им, что сейчас будут разборки, вышел с базара и повстречал меня, и привел к пацанам, которых уже собралось около пятнадцати.
Ну, короче, я выслушал их и ответил: «Куртку, ребята, надо вернуть!»
После этого они отошли и стали думать все вместе, а мы с Натиком ждали. А потом один из них пошел принес куртку и отдал ее Натику. А те, что постарше, стали предлагать выпить с ними мировую, но я ответил им, что не пью, потому что и вправду не пил и не курил из-за слабого здоровья, а они посмотрели на меня с уважением и спросили, откуда я. Я сказал, что из Баксана, а Натик сказал, что тоже не пьет, но обкуривается. Тогда они подогрели его косяком, и мы расстались.
После этого я пошел на вокзал и сел на маршрутку. Было лето, вечерело. Я поехал домой, где меня ждал закат... Ах, эти летние закаты в Баксане! Раскрасневшееся солнце садится где-то между Исламеем и Псычохом, и сидеть в домах становится невозможно оттого, что раскаленные за день стены наполняют комнаты жаром и от того, что утомленные сердца наполняются радостным беспокойством. В такие вечера во дворах многоэтажек на Строительном и Кооператоре бывает многолюдно и шумно. На скамейках у подъездов судачат старшие, лениво ругают власть и вспоминают, как раньше было хорошо и дешево. В желании выпить кучкуются безденежные молодые мужчины, а с детьми гуляют молодые непорочные мамы, искоса бросая взгляды на случайных парней, которые, может быть, лучше их кучкующихся мужей. С наступлением душных сумерек начинают преобладать юные мальчики, переключаясь на выпивку, «план» или разборки, которым необязательно заканчиваться драками... А молоденькие девочки в джинсах и кроссовках, платьицах и туфельках или просто в халатиках с распахом до предела приличия, изнывая, посматривают на гладкое шоссе и каждая втайне мечтает о том дне, когда по этому шоссе приедет на лихой «иномарке» красавчик-парень, и она, смущаясь или «ломаясь», покажет ему свое окно, под которым отныне он будет сигналить и ждать.
Я люблю Баксан за эти летние вечера и теплые звездные ночи, когда на Хуторе и в Кучимзукае на лавочках у ворот угасают взрослые сплетни или юные свидания, запираются на ночь богатеющие корейцы, а цыгане в своих заросших двориках ужинают всем цыганским миром, смеются и ругаются по-кабардински.
Я люблю здесь и осень, когда девочки донашивают мини и готовятся с мамами в Горячеводск за обновами на зиму, а парни тоскуют и завершают свои самые романтичные романы банальными громкими свадьбами по выходным. Люблю, когда желтеет в полосе чахлой «кобры» ноябрьская ночная морось. В такие вечера рано пустеют улицы, и лишь ночные повесы на своих автомобилях разрезают тишину одиноким плеском мокрых шин по асфальту, или запоздалые выпившие парни бредут домой закоулками, ругая и стыдя всполошенных собак...