Эта горькая сладкая месть
Шрифт:
– Ладно, – милостиво согласилась я, – только…
– Хорошо, хорошо, – закивал Аркашка кудлатой головой, – завтра поеду к этому жадному Бекоеву.
Настолько привыкла просыпаться теперь ни свет ни заря от звонка пейджера, что даже удивилась, когда на следущее утро вызов поступил только в одиннадцать. Дома никого не было. Отрабатывая восхитительные штучки, Кешка отправился в Бутырку. Маня занималась в лицее. Зайка унеслась в институт. Слышался только сердитый плач близнецов – это няня собирала безобразников на прогулку.
То ли жара доконала,
Дома у них оказался полный сбор – Светка, Валерий, Дима, Марго и Игорь. Меня тут же втолкнули в кабинет к Альберту. Профессор выглядел ужасно: желтое лицо, мешки под глазами. Может, правда болен? Он протянул довольно толстую книжку на французском “Новое в экономической политике Франции”, 1998 год издания. Надо же, совершенно свежий том.
– К среде переведете третью, седьмую и девятую главы, – буркнуло светило, не отрываясь от компьютера, на экране которого пластилиновый человечек безуспешно искал выход из лабиринта.
Смотрите-ка, играет в “Не верь в худо”. Такой диск есть у Маняши, и я знаю, как выйти из леса, но ни за что не подскажу. К тому же у старичка явно поехала крыша. Как можно перевести двести страниц за два дня?
– Боюсь, не успею, – промямлила я. Альберт Владимирович злобно щелкнул мышкой, опять ткнулся в тупик и раздраженно пояснил:
– Вы сюда что приехали делать?
– Диссертацию.
– Значит, надо работать, а не по магазинам шляться за шмотками. Каждый день наряды меняете, скромней следует быть. Извольте перевести к среде.
И он отвернулся, всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена.
Я побрела на кухню. Члены семьи, оживленно переговаривавшиеся, тут же замолкли. Повисла тягостная пауза. Виолетта казалась расстроенной, поэтому отреагировала не сразу.
– Идите, Даша, работайте, сегодня вы больше не нужны.
Они так и молчали, пока я надевала в прихожей босоножки. Интересно, что случилось, вон какие морды перевернутые.
Жара была такой невыносимой, что, оставив всякие мысли о расследованиях, я покатила домой. И очень вовремя. Буквально через пару минут подъехал Аркашка.
– Ира, налей ванну! – заорал адвокат с порога.
– Так быстро! – удивилась я. – Не попал к Бекоеву? – Сегодня народу – никого, – сообщил, отдуваясь, сын, – умные люди по домам сидят, в ванне с холодной водой. Пойду охлажусь малость.
– Расскажи сначала!
– Ну уж нет.
Он зашлепал по коридору, и тут же раздался негодующий крик:
– Банди!
Все понятно. Водолюбивый пит залез в приготовленную ванну и блаженствует в водичке. Через пару минут мокрый, отряхивающийся Банди влетел в столовую.
– Ну что, помылся?
Довольный питбуль принялся кататься по ковру. Всем своим видом он демонстрировал полное удовольствие. Сердитый Кешка, вошедший следом, пробурчал:
– Сумасшедший дом, только ванну наполнили, как туда собака влезла, теперь по воде плавают мелкие черные волосы. Банди линяет.
– За чем дело стало?
– Не могу, воду отключили.
Дом наш стоит в пяти километрах от Кольцевой магистрали. Выбирали в свое время место очень тщательно. Хотелось одновременно жить и в городе, и в деревне. В результате остановились на охраняемом поселке Ложкино. За глухим кирпичным забором расположено тридцать домов. Летом густая зелень надежно укрывает здание от любопытных глаз. Зимой нас видно очень хорошо, поэтому уже часа в четыре дня задергиваем плотные гардины.
В воротах дежурит охрана, и посторонних на территорию поселка не впускают. За четыре года житья в Ложкине познакомились только с одним соседом – банкиром Сыромятниковым. И то чисто случайно. Его кошка забрела к нам в дом и немедленно была принята в стаю. На шее беглянки болталась патронка с телефоном. Маня позвонила, и Лев Андреевич пришел за киской. С тех пор вежливо раскланиваемся, сталкиваясь в местном бассейне. Остальных даже не знаем, как зовут. Но нас такое положение вещей устраивает.
Недалеко от въезда на территорию возникло несколько ларьков с нехитрым ассортиментом. Однако местные жители предпочитают покупать продукты в городе. Утром мужское население, рассевшись по джипам, дружно разъезжается кто куда. Ближе к полудню отваливает женский состав. Летом Ложкино пустеет. Мы живем тут постоянно, за исключением тех месяцев, которые проводим в Париже.
Поселок всем хорош, кроме одного: территориально он относится к Московской области, поэтому тут частенько, особенно летом, отключают воду. Раньше, правда, вырубали и электричество, но мы обзавелись автономным генератором. Теперь поговаривают о своей водокачке, но пока ситуация, когда из крана вместо воды вырывается рычание, нам хорошо знакома.
Поняв, что освежающая ванна временно откладывается, Кешка принялся рассказывать о встрече с Бекоевым.
Молодому адвокату сегодня просто повезло. Более опытные коллеги решили, что здоровье дороже, и в Бутырской тюрьме отсутствовала очередь.
Искандер Даудович, высокий, темноволосый и темноглазый мужчина с хитрым восточным взором, страшно удивился, увидав Аркашку. Он долго пытал сына, желая узнать, кто оплатил адвоката, но “Перри Мейсон” сказал, что наниматель предпочел остаться инкогнито.
Дело Бекоева выглядело простым, как топор. Молодая женщина, дочь весьма обеспеченных родителей, убила любовника. Что-то они там не поделили, и девчонка всадила в незадачливого Ромео пулю. Потом попыталась убежать, но была поймана. Собственно, расследовать тут нечего. Искандер Даудович не растерялся и решил слизнуть пенки. Отцу девчонки он дал понять, что за кругленькую сумму сумеет повернуть дело в их пользу. Дескать, парень нападал на любовницу, размахивая “Макаровым”. Та, испугавшись, принялась обороняться, случайно задела за курок, а ствол оказался повернутым в сторону мужчины… Короче, трагическая случайность! Неосторожное обращение с оружием, превышение мер самообороны, но никак не убийство.