Это не любовь...
Шрифт:
Не желая больше анализировать этот гештальт и сохранить себе свой – красивый, я волевым усилием приняла решение, что ЭТО был не мужчина. Кто? Не знаю… Мне всё равно, но его энергетику я запомнила навсегда… Это какой-то третий пол…
– Вика! – его командный голос раздается из соседней комнаты. – Напои ты её водкой. У нас у военных так шок лечат…
– Да как в неё вольешь! – вздыхает она.
– Это вы уж как-нибудь сами придумаете…
Ну, нееет… никакой водки!
Я лучше посплю!
И я сплю…
***
–
– Привез… Но он тебя порвёт! Даже заступаться не буду! – шепчет Вике Серёга. – Давно он спит?
– Часов пять.
– Вика, блять, давай лучше водки!
– Ей не нравится спиртное…
– А от наркоты она в восторге!
– Это как лекарство… Я совсем чуть-чуть… Не могу больше смотреть на живой труп!
– Всё. Я умываю руки!
Вика тихонечко крадется по кровати и мне хочется, чтобы она поспала со мной… Она ложится рядом, и зацеловывает мои губы.
– Пить хочу… – тут же немного оживаю я.
– Конечно, моя сладкая! – Вика протягивает мне стакан, и я делаю пару глотков. Падая опять на подушки и уже понимая, что моя слабость вызвана больше голодом, чем другими факторами. Сколько суток я уже не ела?
– Открой рот, детка… – властно шепчет мне на ушко Виктория, и я, улыбаясь, подчиняюсь, что-то припоминая из их с Сергеем разговора.
Но это же Вика и она никогда не сделает ничего мне во вред…
Ее пальчики всовывают мне под язык что-то горькое и с пенициллиновым привкусом, легкое жжение и горечь вызывают резкий прилив слюны во рту . Не позволяя мне выплюнуть, она закрывает мой рот ладошкой и шепчет «Глотай!». Я сглатываю, и тут же она снова всовывает мне в руки стакан.
– Не спи, котёнок! – просит она. – Тебе нужно покушать… Покушаешь со мной?
Я вспоминаю зеленое сочное Лёхино яблоко. Рот наполняется слюной.
– А есть яблоки?
– Да хоть кокосы! – она улыбается, и мне тоже хорошо. – Серёжа!
Нацепив на меня одну из футболок Ильи, Виктория, всунула мне в руки принесенное Сергеем яблоко, и после моих невнятных пояснений по вопросам, которые её интересовали, засунула в ванну. Язык работал плохо, и я просто иногда улыбалась ей.
– Ужасно выгляжу, да? – засмеялась я, заглядывая в её распахнутые и внимательные глаза, следящие за каждым моим движением, опустилась поглубже в воду.
– Где твои щечки!? – нахмурила она брови. – Чтобы срочно всё отъела обратно!
Улыбаться хотелось всё чаще и чаще…
– Ты чего в меня всунула, Вик? – расплылась я в очередной улыбке, тело приятно расслабляло и одновременно какие-то странные кайфовые волны заставляли меня периодически выгибаться и потягивать мышцы.
– Экстази… – пискнула она. – Совсем чуть-чуть!
– Зачем?
В воде, словно вместе с пеной, растворили пару литров концентрированного удовольствия и каждое мое движение…
– Зачем!? – психанула она.
– Ты спишь почти трое суток и абсолютно невменяема!
Приоткрыв дверь, к нам зашел Сергей и протянул мне стакан молока, присаживаясь рядом с Викой перед ванной.
– Ты как..? – вопрос был многогранным…
– Всё в порядке. Он не изнасиловал меня. Ты вовремя пришел… – не то чтобы в этом было что-то веселое, но мои губы уже жили отдельной жизнью, покачав головой, он выдохнул. – И ты восстановлен в праве опеки, – подмигнула ему я.
– Вряд ли Ильюха будет теперь делиться этими полномочиями…
– Как он? – молоко было с мёдом и безумно вкусным.
Вкус словно приобрел объем и консистенцию. Постанывая, я наслаждалась.
– Кстати об этом… – нахмурилась Вика. – Милый, выйди, нам тут надо…
– Даже не буду вступаться, Вика! – многозначительно сыграл он ей бровями. – Может, и свой ремень одолжу!
Не оборачиваясь, Вика раздраженно сделала ему ручкой и он, закатив глаза, закрыл дверь с другой стороны.
– О чем это он?
Вика нахмурилась, подыскивая слова. И, вздохнув, начала.
– Анечка… Илья собирается в одностороннем порядке разорвать отношения… Он запретил и мне… – прокашлялась она. – Прикасаться… И тебе позволять… Короче, никакого больше секса, только опека!
– Что за херня?!
– Новая, блять, концепция! – развела руками Вика. – Ты - ребенок! Мы должны…
– Стоп! – остановила её я, чувствуя себя сейчас на порядок хуже, чем в самом начале наших отношений, когда он загонялся по поводу моего возраста. Потому что сейчас я с ужасом осознавала, сколько времени он потратил на подтверждение своих заморочек, и какие болезненные для него моменты он встроил в это.
В голове вертелась одна только фраза из дурацкой комедии, которая не имела прямого отношения к ситуации, но почему-то четко отражала мое состояние: «Всё, нажитое непосильным трудом…»
Если бы я не была под наркотой, я бы застонала от разочарования, но я была, поэтому стон получился немного иным…
Закусив губку, Вика сглотнула. И намочив руку в воде, начала поглаживать ранку на губе, тупая боль от прикосновения была сейчас офигенно приятной.
– Что будем делать? – жалобно простонала она. – С ним бесполезно говорить! Он даже слушать не хочет… «девочка» - и всё!
– Хочет девочку – будет девочка! – созрел в моей нетрезвой голове план. – Принеси-ка мне, любимая, наручники…
***
11-12 Марта
Я дарила тебе крылья,
Я была такой бессильной…
Я хотела влезть поглубже,
Зацепить любовь и душу…
Я хотела, я хотела, я…
Такое тело бы
В дело бы.
Че на чем… че на чем…
Не меняй позиций — будет горячо.
Не меняй на не меня… меня… не меняй!
<