Этрусское зеркало
Шрифт:
В доме гуляло эхо. Сыщик поднялся на второй этаж по лестнице, застеленной дорогим ковром. В стенных нишах тускло поблескивали большие черные чаши на подставках, варварски тяжеловесные, мощные.
Хозяин дома стоял в дверях своего кабинета, встречал гостя.
– Вы назвались братом Алисы, - сказал он вместо приветствия.
– Зачем вы солгали? Думали, я откажусь от разговора?
– Я частный детектив, - признался Всеслав.
– Но вашему секретарю не обязательно это знать. Вы один в доме?
– Один, - усмехнулся хозяин.
– Как договаривались. Я
Он посторонился, приглашая гостя в просторную, причудливо обставленную комнату-гостиную. В потолке светилось большое круглое отверстие, закрытое стеклом, через которое виднелось серое небо. По стеклу мягко шелестел дождь. В камине, больше похожем на полукруглый очаг, потрескивали дрова.
Комната являла собой странную смесь античности и Средневековья - вдоль стены на громоздких деревянных стеллажах стояли маленькие грубые скульптурки из бронзы, красноватые вазы, приземистые темные сосуды. Две других стены украшали фрески в приглушенных голубых и золотистых тонах. На одной из них охотники метали из пращи камни в летающих уток, на другой - воины играли в кости.
Хозяин дома проследил взгляд гостя.
– Все мы игрушки в руках судьбы, - с иронией произнес он.
– Жребий брошен! И теперь наше будущее зависит от того, как лягут игральные кости. Не дрогнет ли рука провидения?
Смирнов промолчал. Он придерживался иного мнения. Но затевать философскую дискуссию не входило в его планы. Он пришел сюда не за этим.
У камина полукругом стояли низкие диваны.
– Присаживайтесь, - радушно предложил хозяин, первым опускаясь на мягкие подушки.
– В такую погоду у меня ломит суставы, так что не обессудьте… стоять не могу. Да и разговор у нас будет долгий. Не правда ли?
Сыщик последовал его примеру - диванное сиденье плавно спружинило, приняло удобную форму. От горящих дров шел сухой березовый запах. Языки пламени багрово отражались на поверхности квадратного столика с массивными ножками в виде львиных лап. На столике стоял фигурный кувшин, изображающий двуглавую птицу; на серебряном подносе - стаканы из толстого цветного стекла. Рядом - хрустальный графин с темной буровато-зеленой жидкостью.
– По законам гостеприимства я должен предложить вам выпить, - улыбнулся хозяин.
– Что предпочитаете? В этом кувшине превосходное красное вино. Или лучше коньяк?
– Пожалуй, вино.
– Кстати, как прикажете вас величать?
– Всеслав Смирнов.
– О-о! Красивое имя, - произнес хозяин, поднимая стакан.
– За вас!
Вино действительно оказалось выше всяких похвал - густое, терпкое, с тонким ароматом черного винограда.
– Полагаю, это последняя работа Саввы Рогожина?
– спросил Всеслав, показывая на расписанные стены.
– Не совсем… Но вы почти угадали. Не думал найти в вас ценителя таланта господина Рогожина! Вы меня приятно удивили.
Надо было отдать должное его выдержке - он до сих пор не спросил, чего, собственно, хочет от него частный сыщик Всеслав Смирнов.
– Простите за нескромный вопрос. Вы заплатили художнику за работу?
– спросил Всеслав.
По
– Не успел, к сожалению. Савва внезапно умер… Вы, наверное, знаете. Он выполнял для меня еще один заказ, кое-что доделывал… Я должен был рассчитаться с ним через пару дней.
– Он помолчал.
– Выходит, я задолжал покойнику. А вы что, душеприказчик господина Рогожина?
– Вроде того, - без улыбки ответил сыщик.
– Он не покончил с собой. Его убили.
Воцарилось молчание.
– Так вы… меня подозреваете?
– наконец справился с замешательством хозяин дома.
– Думаете, я убил Савву, чтобы не платить ему за работу? Помилуйте, это просто смешно! Такая сумма при моих доходах… ничего не стоит. Тем более чтобы покушаться из-за нее на чью-то жизнь.
– Подозревать - моя профессия, - ушел от ответа сыщик.
– Если хотите, я постарался исправить эту… ситуацию, полностью взяв на себя финансовое обеспечение похорон художника. Я выхлопотал для него место на закрытом кладбище, где он мечтал лежать рядом со своей дальней родственницей… э-э… Прасковьей Рогожиной, кажется. Поверьте, это стоило немалых средств. А с чего вы взяли, что смерть Саввы не была самоубийством?
– Расскажите мне все о ваших взаимоотношениях с Рогожиным, - попросил Всеслав.
– И тогда я, в свою очередь, удовлетворю ваше любопытство, господин Фарбин.
Губы хозяина дома едва заметно дрогнули.
– Так вы знаете, кто я?
– без выражения сказал он.
– Здесь я живу под другим именем. Хотя понятно… вы же сыщик! Да… обрести покой - дело нелегкое.
– Фарбин вздохнул.
– Желаете услышать историю моего знакомства с Саввой? Что ж, я пойду вам навстречу. Возможно, мы оба окажемся полезны друг другу. Чем черт не шутит?
И он принялся рассказывать. Пока Фарбин говорил, Всеслав изучал его внешность, жесты, манеру излагать свои мысли. Этот человек вызывал у него интерес.
Альберт Демидович был среднего роста, худощавого телосложения, с правильными, но жесткими чертами лица. Его волосы, тронутые сединой, были коротко подстрижены, серые глаза отливали стальным блеском, смотрели прямо, решительно. Он мало жестикулировал, держался холодно-сдержанно, ничем не выдавая своих истинных чувств - ни взглядом, ни мимикой, ни голосом. Это был мужчина пятидесяти семи лет, выглядевший значительно моложе - умный, сильный, уверенный в себе, повидавший многое и закаленный жизнью. Он ничего не боялся, и получить его содействие можно было только по его собственному согласию.
С Рогожиным господин Фарбин познакомился случайно - их объединила любовь к культуре загадочной древней Этрурии.
– Знаете, почему мне близок дух этого исчезнувшего народа? Этруски были полны жизни, но понимали, что обречены, - признался Альберт Демидович.
– И готовились к тому, что неизбежно наступит. Они знали, что срок их существования на земле подходит к концу, а потом… Вы знаете, что будет потом?
– спросил он у Смирнова.
Тот в недоумении развел руками. Честно говоря, его это не очень интересовало.