Этюд с натуры
Шрифт:
— Братцы! Снаряды кончились!..
Сибиряк беспомощно оглядывался, высокий, плечистый, грязный от пота и пыли, в располосованной на спине гимнастерке. Кирилл подумал, что старшина после боя опять примется отчитывать Климова: мол, не напасешься на такого, а ему, старшине, откуда брать обмундирование?
— Быстро к соседям! — приказал Багров. — Им боезапас ни к чему теперь!
Но было поздно, гитлеровцы просочились в расположение батареи. Багров бил короткими очередями, укрывшись за лафетом. Отсекал путь наседавшим фрицам Супрун. Пуля впилась ему в висок, он сразу обмяк телом, выронил автомат и успокоился. Кровь текла на гимнастерку,
— Держать оборону! — кричал комбат Кашпаров, отстреливаясь из окопчика. В пылу боя он потерял фуражку, густые черные волосы упали комбату на лоб.
Они отбили атаку, притащили от соседей ящики с боезапасом и успели поджечь еще два танка, но перевес все равно был на стороне врага. Автоматчики снова ворвались к ним в траншею. Понял Багров, что настал последний час — ни проститься, ни доброго слова сказать не успели, — и скрипнул зубами.
Когда сцепились в рукопашной, Кирилл бросился на эсэсовца, хватил наотмашь прикладом.
Здоровенный рыжеволосый немец повалил капитана, взмахнул финкой. Багров рванулся на выручку командиру, но гитлеровец опередил его, ударил комбата в горло, в самую ямку… Багров рубанул врага по голове невесть откуда подвернувшейся саперной лопаткой. Хрустнул череп, хлынула, пузырясь, кровь.
И тут Багров ощутил резкий удар в правый бок. Отлетев, инстинктивно повернулся для самозащиты и встретился со взглядом щуплого капрала в маскхалате и великоватой каске: она съехала на глаза, капрал смотрел из-под нее, задрав подбородок. Смотрел испуганно, видимо, поразило, что сержант еще живой, хотя очередь в него выпущена почти в упор.
— Стреляй, гад! Мать твою в душу! Стреляй!.. — Багров потянулся к врагу, желая одного — вцепиться в глотку хоть зубами, только бы уничтожить, не дать пройти дальше.
Немец отступил, вскинул автомат, но сзади ему в спину всадил очередь из ППШ Климов.
— Держись, братка! — крикнул сибиряк, отстреливаясь.
Багров вырвал из рук мертвого капрала автомат и секанул по подбегавшим немцам. Силы оставляли его, но Кирилл жил, зная, что некому держать оборону. Патроны в рожке кончились. Багров потянулся к убитому, выдернул из подсумка рожок, благодаря мертвого за подмогу, прижал очередью ползущих.
— Живем, братка! — Кирилл тряхнул сержанта, приподнял. — Наши подоспели! Драпают фрицы!
Последнее, что увидел Багров, — родные тридцатьчетверки, прыгающая через траншею пехота.
— Не сдали, — выдохнул Багров. — Не сдали…
Мир начал меркнуть, ржаво вспух и погас.
Теперь навечно…
…Жена увидела Багрова в мастерской мертвым. Она опустилась перед ним на колени, обхватила его и плакала долго, безутешно. Затем поднялась, задвинула перед картиной штору, вызвала «скорую». Вскоре прибыла бригада, врачи принялись осматривать покойного, успокоили, как могли, вдову. Происшедшее в мастерской не вязалось с картинами, что были развешаны по стенам.
— Во сне скончался, — сказал пожилой терапевт о художнике. — Легкая и завидная смерть…
Молоденькая медсестра остановилась у изголовья Багрова и заметила удивленно:
— Слезы у него. Легкая смерть, а отчего же тогда плакал? Непонятно…
ЕСЛИ БЫ ЗНАЛ АНДЕРСЕН…
Старенькие мостки едва не касаются дощатым настилом воды.
Прогибаясь под тяжестью бегущих, зашлепали доски настила. Босоногие пацаны с удочками остановились возле раскладушки, пораженные необычным зрелищем: удит человек рыбу лежа. Подобного в этих местах не доводилось видеть. Мужчина тем временем снял окуня с крючка. Старший из парней подошел поближе, заглянул в ведро и не сдержал восхищения:
— Порядочно наловили!
— Ты как думал? — ответил лежащий и подмигнул: мол, знай наших.
Разговору помешала поклевка. Удильщик сделал подсечку, леска натянулась, и на мостки шлепнулась красноперая плотвица.
— Дяденька, почему вы так ловите? — не утерпел мальчишка, хотя и понимал, что в рыбацком деле не все высказывается и не каждый вопрос к месту. Рыбаки — народ с причудами, у любого свои секреты.
— Тут, брат, тайна, — с серьезным видом ответил мужчина. И махнул рукой: — Ладно, тебе открою. Хлопец, вижу, хороший. Новый метод опробую. В городе теперь так и удят, с раскладушки. Ты вот местный, реку знаешь, а без рыбы идешь. У меня, гляди, полведра. Потому как не пугаю рыбку, спокойно ей завтракать не мешаю. Заранее раскладушку принес и лежу. Кто без понятия, тот сапожищами топает или того хуже — забредет в воду по колени. Рыба видит и слышит, потому и обходит стороной. Какую наживку ни закинь.
— А-а… — У парнишки загорелись глаза.
Подошли двое. По всему видно, что городские: в броднях с помочами, брезентовые штормовки нараспашку.
— Есть на уху, Петя? — спросил один и, присев на корточки, запустил руку в ведро, выловил линя с белым брюшком. — Ух ты! Да тут и на жаренье хватит!
— Сматывай, Петр Федорович, удочки, — сказал второй, — женщины к завтраку заждались.
— Пора, пожалуй. Ведро и раскладушку сразу заберем?
— Чего лишний раз бегать!
Лежащий откинул одеяло, товарищи как бы в шутку подняли его во весь рост. Рыбак обнял друзей за плечи.
— Пошли? — спросили его.
— Пошли.
И зашагали двое, удерживая третьего. На берегу свернули к стоявшим под березами «Москвичам».
— Дяденька-то… инвалид! — придя в себя, сказал мальчишка. — Ноги не ходят, а он — шутки шутит…
В жизни Петра Жидикина был момент, когда хотел оборвать все одним выстрелом. Лежал тогда в госпитале на Фонтанке. Заключение медики вынесли беспощадное: обречен на неподвижность. Пулей поврежден спинной мозг, как следствие — паралич ног с нарушением функций тазовых органов. Возвращаться в родную деревню на Тамбовщине не хотел. Люди в колхозе бедовали, бабушка с матерью тоже едва сводили концы с концами — картошки до весны и то не хватало. Им самим помощь нужна, а тут еще инвалид в доме, за кем уход требуется, как за дитем малым. Лучше смерть — поплачут на могиле да и успокоятся. Достал из вещмешка трофейный «вальтер», таил его от всех. Но не успел взвести курок, увидела медицинская сестра, кинулась на матроса с упреками, вырвала пистолет да, чтоб никто не видел и знать не знал, выбросила в Фонтанку.