ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества
Шрифт:
В объявлении говорилось: требуется человек, который будет отвечать на телефонные звонки. Я хотела устроиться на работу в Lilly Pharmaceutical – 12 долларов в час, – но они брали только выпускников колледжей, а мне предстоял еще один семестр. Итак. Мне было всего двадцать, но я уже сменила много работ: натурщица, продавщица в аптеке, поставщик общественного питания, кондитер, транскриптор. Я даже подзаработала в качестве подопытного кролика для исследовательской больницы [248] . Но сводить концы с концами уже не получалось. Телефонисткой я тоже была. Эта работа мне по плечу.
248
Я отвлеклась от дороги, чтобы переключить радио. На руке все еще была повязка после взятия крови в лаборатории. Один из врачей хотел использовать меня для другого исследования, на этот раз по диабету. Я была бы в контрольной группе (поскольку диабета у меня не было), но исследование все равно включало в себя прокалывание главной артерии в паху и было сопряжено с риском обширной кровопотери, затруднений при ходьбе и/или образования больших тромбов, которые могли – меня заверили, что это случается редко, – спровоцировать закупорку или инсульт. Платили тысячу долларов. Я отказалась. По моему мнению, инсульт стоит не менее десяти тысяч.
Недалеко от шоссе я съехала к невзрачному промышленному парку и просканировала ряд серых дверей в поисках адреса. На обочине стояло несколько машин. Не много. До того как мы стали отправлять большую часть продукции за границу, американский телемаркетинг обычно осуществлялся в этих отдаленных зонах, торговых центрах временной промышленности. Низкая арендная плата. Чистота. Относительная анонимность.
Может, я была просто молода, а может, невероятно глупа. Но прошло добрых десять минут собеседования, прежде чем я осознала, что устраиваюсь отвечать на звонки в эскорт-агентстве.
Я до сих пор помню ткань кресла, в котором сидела, – мягкий твид. Как объяснила мадам, мне просто нужно «звучать дружелюбно». Она не называла клиентов Джонами. За 8 долларов в час тридцать пять часов в неделю я бы занималась календарем, соединяя «поставщиков услуг» с «клиентами», назначая «водителей». 280 долларов в неделю – хорошие деньги. Почти в два раза больше, чем я зарабатывала бы на кухне. Я улыбнулась. Она показала мне колл-центр. Стандартные кабинки и гарнитуры.
Когда мы пожали руки и обменялись номерами, мадам остановилась и сказала: «Знаешь, я уверена, ты справишься со звонками, но, думаю, тебе стоит стать одной из наших девушек».
За это платят 200 долларов в час.
Есть вещи, которые невозможно забыть: когда мне было двадцать, я узнала, что из всех возможных работ, больше всего денег можно заработать, сдавая свое влагалище в аренду [249] .
В конце концов я не согласилась. Но я чертовски хотела согласиться. Помню, как подумала: есть ли что-нибудь, хоть что-нибудь аморальное в продаже тела? Неужели это так сильно отличается от свиданий с мужчиной, который угощает тебя ужином? Отвозит за границу? А что насчет лаборатории – разве они не покупали мою плазму? Мое время, мои привычки? Разве я не улыбалась профессорам, потому что чувствовала, что должна? Разве мою мать не воспитывали так, чтобы она «хорошо вышла замуж»?
249
Если точнее, позволить женщине средних лет управлять серией субаренд моего влагалища в стиле Airbnb, обслуживать состоятельную клиентуру, где каждое мероприятие поддерживается командой временных сотрудников: водителей, мастеров депиляции, дублерш. Парнем, занимающимся сайтом, и четырьмя девушками у телефонов. Как нам это назвать – экономикой совместного потребления?
Какие именно части тела нам разрешено продавать? Если не гениталии, то рот? Можем ли мы заставить рот улыбаться, говорить,
Я была не из тех, кто лжет (или убедила себя, что я не такая), – не тогда, когда это имело значение, – поэтому я рассказала все своему парню. Благослови его Господь, он был невероятно честен: сказал, что, если я возьмусь за эту работу, он со мной расстанется [250] .
250
Заметьте, он не предложил помочь с арендой или переехать к нему на квартиру, где он жил один с двенадцатью гитарами, водяной кроватью и старым плакатом Тори Эймос.
Я бы хотела сказать, что в тот момент на меня снизошло какое-то феминистское откровение, – но это не так.
Я просто любила его. Я любила его и боялась, что он меня любить перестанет.
Так что я даже не стала звонить мадам – просто испарилась. А затем выиграла стипендию, которая позволила мне поехать в Англию, получить степень магистра и, наконец, докторскую в Колумбийском. Шикарно. Я даже получила скидку на аренду жилья на Манхэттене. И я ходила на множество вечеринок с богатыми мужчинами, и некоторые – могу поручиться – приводили с собой девушек по вызову. Не всегда. Как правило, нет. Но иногда – да.
Влюбленные женщины
Я не Ева человеческой любви. Я не поэтому рассказала вам про свой опыт. На самом деле Евы любви, наверное, не существует. Но я Ева, как и вы, как и каждый живой человек сегодня. Мы – движущие силы будущего нашего вида. Мы все пишем историю человечества через выбор, который делаем изо дня в день, через тела, в которых мы живем, через детей, которых мы рожаем или помогаем воспитывать и защищать, через общества, с которыми мы враждуем, сотрудничаем и в которых внедряем инновации. Мы живем во все времена, как в настоящем, так и в длинных реках эволюционного прошлого. Все жизни, которыми мы живем, – это жизнь Евы. Прошедшие часы. Разные мелочи. Воспоминания о дожде, просачивающемся через дверь машины. Где бы это ни случилось, сегодня утром вы проснулись. Сделали первые осознанные вдохи.
Но мы подошли к концу книги, и осталось только одно. Сегодня у нашего вида есть нечто особенное, что часто не упоминается в учебниках по биологии и не обсуждается на семинарах для выпускников и научных форумах. Это необычный способ, которым мы любим друг друга: наши особые, сложные, часто причудливые и всепоглощающие узы, и то, как мы можем распространить эти узы на людей, с которыми не связаны. Хотя многие другие виды занимаются сексом, рожают детей, находят партнеров на всю жизнь или на раз, строят дом или изменяют, помогают другим и оплакивают их, когда они уходят, уникальные способы любить друг друга на протяжении всей нашей жизни, – это то, что биологи считают любопытным и что, по мнению большинства, определяет нас как людей.
И так уж получилось, что идея человеческой любви вплетена в основу того, как ученые и историки склонны думать о человеческих женщинах. Частично это связано со стратегиями спаривания. Отчасти с тем, как мы связываем идею женщины с идеей воспитания детей. И конечно, с сексизмом. Но я могу вам сказать, что с самого первого дня, когда я, окрыленная своей маленькой стипендией, приехала в Колумбийский университет защищать докторскую диссертацию, – лающие собаки финансового долга на какое-то время отправились в конуру, воспоминания о мадам, которая чуть не стала моей сутенершей, выцвели, как старый типографский шрифт, – мои наставники как в естественных, так и в гуманитарных науках, какими бы феминистскими, умными и благонамеренными ни были, по сути, рассказывали о женщинах две истории: