ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества
Шрифт:
Вот почему менопауза является одной из величайших загадок современной биологии, наряду с тем, почему мы умираем. Мы знаем общий ход вещей, механизмы старения – как изнашиваются ткани, как клетки совершают самоубийство, – но не знаем почему. В принципе, любая клетка должна воспроизводить себя вечно. При наличии подходящей среды, достаточного количества пищи, кислорода и места, где можно избавиться от метаболических отходов, все клеточные линии должны быть бессмертными. Но это не так. Ткань изнашивается. Клетки убивают себя. Части тела, которые годами выполняли одну и ту же работу, после пересечения какой-то невидимой линии, похоже, решают, что на этом все, всем спасибо.
И по какой-то причине яичники женщины испускают дух намного быстрее, чем все остальное. Мы перестаем рожать детей, но продолжаем
Выяснение того, почему это происходит, может многое рассказать нам о том, как и почему люди умирают (и почему некоторые из нас умирают раньше).
Гипотеза бабушки
Зачем здоровому женскому телу лишать себя возможности родить еще одного ребенка?
До недавнего времени научный консенсус заключался в том, что у людей наступает менопауза, потому что мы социальны. Хотя рождение детей остается общим приоритетом, мы пошли на жертву, чтобы защитить наших братьев и сестер, племянниц и племянников – свой род. Подумайте: если некие действия повышают вероятность передачи ваших генов, даже через родственника, то эволюция будет благоприятствовать таким действиям, включая тела (и генетические основы), которые их производят. Бабушки ученых, например, заботились о них, лечили каждую шишку и синяк и готовили ужин, когда их матери были заняты. Полезно, правда? Так и появилась гипотеза бабушки.
Итак, что, если для процветания древним людям нужно было, чтобы бабушки перестали быть плодовитыми? Что, если по мере того, как люди становились все более социальными и играли все более специализированные роли в обществе, молодым матерям требовалось больше помощи в заботе о своем нуждающемся и уязвимом потомстве? Если отец или дедушки ребенка не могли (или не хотели) помогать, возможно, могли бы бабушки – только если они не были заняты собственными детьми.
Хотя каждый ученый рассказывает эту историю по-своему, гипотеза бабушки обычно утверждает, что у людей развился своего рода тумблер – механизм, который отключал яичники, позволяя бабушкам перестать рожать своих детей и вместо этого заботиться о внуках. Ученые указали на модели такого рода механизмов у других животных. У муравьев, например, есть целый класс бесполых рабочих, которые не размножаются. Технически рабочие – женщины, хотя развиваются они бесплодными. Королева колонии становится огромной и способна откладывать яйца, тогда как рабочие остаются маленькими и сильными, их яичники не растут [232] . Рабочие муравьи отказываются от собственного стремления к размножению ради блага колонии.
232
Самцы, как правило, живут недолго, оплодотворяя королеву и, когда это полезно, защищая колонию. Но в основном муравьи-самцы нужны только для доставки спермы.
Итак, согласно этой теории, древние человеческие женщины эволюционировали, чтобы поддерживать такой тип общества: мужчины занимаются своими делами, молодые матери ухаживают за детьми, а помогает им довольно большой, эусоциальный класс «бабушек». Если предположить, что такое соглашение принесет выгоду внучкам, «ген менопаузы» [233] быстро распространится среди населения. Со временем это станет настолько полезно, что каждая девочка будет рождаться с генетическим кодом, отключающим яичники к пятидесяти годам.
233
Или, скорее, набор мутаций – вряд ли кто-то предполагает, что один-единственный ген может управлять чем-то настолько сложным.
Звучит отлично. Я тоже хотела бы, чтобы у моих бабушек была конкретная, полезная эволюционная история. Это были прекрасные женщины. Одна увлекалась вышивкой. Другая умерла, когда я была совсем маленькой, но я до сих пор помню, что у нее была большая банка в форме яблока, набитая миланским печеньем. Я помню красный цвет этого яблока, плавный изгиб
Но у гипотезы бабушки есть проблемы. И проблема в «тумблере».
Где же этот тумблер?
Вот вам современная история любви: мой друг недавно спросил, могу ли я пожертвовать ему свои яйцеклетки. Он и его жена, оба профессора Гарварда, хотели завести ребенка. Но, как и многим состоявшимся женщинам с непростой карьерой, жене моего друга было уже за сорок, и, как оказалось, у нее не осталось здоровых яйцеклеток. На мой взгляд, это, пожалуй, самое лестное, что человек может у тебя попросить: «Скажи, друг, не мог бы ты отдать нам свои гаметы? Мы надеемся хотя бы на небольшой шанс, что наш ребенок может стать таким же, как ты». Я согласилась.
Пришлось пройти через множество испытаний, в том числе заполнить довольно длинную анкету о состоянии здоровья, включающую информацию обо всех возможных генетических проблемах, которые могут встречаться в моей семье. Поскольку мне было уже за тридцать, мне также нужно было доказать, что мой запас яйцеклеток все еще высок. К счастью, так оно и было, но сама вероятность противного является одной из главных причин, по которой гипотеза бабушки может быть ошибочной. Клинике ЭКО требовалось проверить мой резерв яйцеклеток, поскольку оказалось, что не существует какого-либо конкретного переключателя, вызывающего менопаузу. Скорее в наших яичниках просто постепенно заканчиваются яйцеклетки. На самом деле мы начинаем терять фолликулы яичников – маленькие, заполненные жидкостью мешочки, которые содержат наши яйцеклетки до тех пор, пока они не разовьются должным образом, – еще до нашего рождения. Если существует врожденный срок годности яичников, он начинает истекать уже в утробе матери.
Назовите это теорией «пустой корзины». В то время как мужчины продолжают вырабатывать сперматозоиды до самой смерти, женщина рождается уже со всеми яйцеклетками, которые у нее когда-либо будут. Вернее, со всеми фолликулами. Каждый месяц, пока она проходит менструальный цикл, гипофиз вырабатывает порцию фолликулостимулирующих гормонов. В ответ в яичниках начинает «созревать» несколько яйцеклеток. Как правило, только одна из них становится полностью созревшей и продвигается по фаллопиевой трубе. Это своего рода внутреннее соревнование. Выживают только лучшие.
Вероятно, именно это случилось с женой моего друга. Как почти каждая женщина на планете, она родилась примерно с миллионом незрелых яйцеклеток. Но с тех пор каждый год тысячи ее фолликулов отмирали и реабсорбировались. К подростковому возрасту у нее осталось всего около 300 000–400 000 фолликулов. С тех пор она каждый месяц теряла где-то по тысяче. Если первая овуляция наступила в тринадцать лет, к сорока годам ей суждено было остаться без яйцеклеток. Именно в этот момент большинство женщин уже не могут забеременеть без медицинской помощи. Моя подруга много лет принимала противозачаточные, что, как можно предположить, могло бы спасти часть ее яйцеклеток. Но нет – задержка процесса овуляции не помогает. Фактически каждый год приема высоких доз гормональных противозачаточных сдвигает начало менопаузы примерно на месяц [234] . Все потому, что не овуляция вызывает потерю яйцеклеток. На самом деле овуляция каждый месяц спасает от преждевременной гибели около 20 фолликулов, из которых обычно только один становится зрелой яйцеклеткой и попадает в маточную трубу. Но остальные 980 умирают.
234
К счастью, стандартные дозы противозачаточных не приводят к более раннему наступлению менопаузы. Кроме того, сегодня гораздо ниже вероятность возникновения сердечно-сосудистых проблем. Как обычно, чем меньше мы вмешиваемся в естественный ход дел, тем меньше побочных эффектов.