Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
Шрифт:
Претендующий на универсальность естественнонаучный эволюционизм вполне правомерно придаёт универсальность таким характеристикам природной действительности, как системность, структурность, дарвиновская триада – изменчивость, наследственность, естественный отбор, а также адаптивность развивающихся систем к внешней среде, наличие положительных и отрицательных обратных связей, тенденция к равновесию, склонность неравновесных систем к бифуркациям и т. д. Но универсализм, базирующийся на естественнонаучном эволюционизме, в принципе не может быть полным и всесторонним, а значит, считаться универсализмом в полном смысле этого слова. Он должен дополняться и корректироваться гуманитарным, общественнонаучным эволюционизмом, развитие которого позволяет обосновать обратный перенос эволюционных характеристик – с общества как высшей формы эволюции на её более низкоорганизованные, природные формы. Такой перенос долгое время был невозможен вследствие неразвитости гуманитарного эволюционизма, доминирования над ним эволюционизма естественнонаучного. Космический эволюционизм, воплощая в себе единство естественнонаучного и общественнонаучного знания, приходит к построению общей теории эволюции, в рамках которой получает новый импульс эволюционный
1.5. Космический эволюционизм и редукционизм
Сама идея общей теории эволюции людям науки может первоначально представляться заведомо ложной, поскольку они отождествляют эту идею с неограниченным редукционизмом. Редукционизм (от лат. «редукция» – уменьшение, сокращение, сведение) – научный метод, заключающийся в перенесении закономерностей, открытых одними науками, в область изучения других наук. Известно, что в организмах живых существ на всех уровнях их функционирования действуют химические превращения, подчиняющиеся химическим законам и изучаемые методами химии. Редукционизм в биологии поэтому заключается в изучении живого через химические взаимодействия и соответственно в рассмотрении жизни как сферы действия химических закономерностей. Однако неправомерно сводить изучение живого к обнаружению химических закономерностей, хотя такое искушение вполне закономерно возникает у многих химиков, занятых в области биологии, а иногда и у биологов, увлекшихся возможностями химии в объяснении биологических процессов. Неправомерно, прежде всего, потому, что живая эволюция имеет свои закономерности, несводимые к химическим закономерностям, что живые организмы образовались в результате взлёта в эволюции, поднятия эволюции на более высокий уровень, более высокую ступень, что они неизмеримо более высокоорганизованы, нежели химические процессы, протекающие в космосе. Всякий редукционизм в принципе ограничен вследствие принципиальных различий уровней эволюции, и если бы кому-нибудь пришло в голову объяснять всё движение человеческой истории физико-астрономическими закономерностями космической материи, закономерностями биологии или психологии, то подобное философское воззрение представляло бы собой не более чем неправомерный, некритический, наивный, чересчур расширенный и абсолютизированный редукционизм. Космический эволюционизм, однако, заключается вовсе не в том, чтобы редуцировать закономерности исторического процесса к закономерностям физики, космологии, химии, биологии или психологии. Наоборот, такая редукция – отход от последовательного эволюционизма.
История в рамках космического эволюционизма рассматривается как космососозидающая деятельность человека, как закономерная ступень эволюции космоса, как самоорганизующийся социокосмос, воплощающий в своей эволюции тенденцию к постоянному возвышению организации. Результаты этой космососозидающей деятельности откладываются в общечеловеческой цивилизации, воплощаясь в постоянной конкуренции различных мобилизационных структур локальных цивилизаций, государственных и социально-экономических образований. Биосфера Земли – это не только земной, но и космический феномен. Соответственно, и антропосфера Земли несёт в себе отпечаток двойственности земного и космического. Каждый человек разрывается между приземлённостью своих повседневных целей и космической устремлённостью человеческой цивилизации. Ведь социальная упорядоченность человеческой цивилизации есть, конечно же, особый космос, созидаемый людьми на разных уровнях, с последовательным переходом на более высокие уровни в процессе исторической эволюции человечества. Проследить этот процесс космососотворения, обнаружить его энергетические источники, раскрыть его эволюционные закономерности – такова задача космического эволюционизма, задача, разрешимая, разумеется, не одним поколением людей науки. Наша задача состоит в том, чтобы открыть направление исследований, но отнюдь не исчерпать его. Философия космического эволюционизма, таким образом, заключается не в претенциозности философского разума на объяснение всего на свете при помощи некритически воспринятого редукционизма, а в стремлении воссоздать в единой теории единый процесс космической эволюции. Космос в его постоянном естественном взаимодействии с хаосом рассматривается в космическом эволюционизме как единственный творец всего, что происходит на небе и на земле. Творец, в чём-то похожий, а в целом совершенно иной, чем то антропоморфное существо, которое люди возвели на трон Вселенной под именем Бога. Этот небожественный Творец Вселенной и есть сама эта Вселенная, тоже постоянно развивающаяся в процессе эволюции всех своих созданий. Эволюция же творит и саму Вселенную, и всё, что в ней существует. Но и сама творится эволюцией всего существующего.
Эволюция не есть нечто внешнее по отношению к Вселенной, космос как целое – не замена Творцу, сидящему на облаках и управляющему всем на свете. Напротив, всё на свете есть космос, эволюция происходит во всём – и в огромной Метагалактике, и в маленькой травинке, и в каждом человеке. Но это не пантеизм, а панэволюционизм и панкосмизм.
Суть космического эволюционизма заключается совсем не в том, чтобы свести познание человека к закономерностям неодушевлённого космоса, как и не в том, чтобы превратить представление о космосе в некое подобие Бога, Разума Вселенной, или же пантеистической духовной субстанции, разумной во всей природе и подталкивающей её эволюцию. Такие попытки уже предпринимались неоднократно и показали свою теологическую, антиэволюционистскую природу и несовместимость с наукой.
Космический эволюционизм стремится выявить то общее, что существует в эволюции космоса и человека и стремится научить человека стать космическим, творящим эволюцию существом.
В то же время в ряде естественнонаучных дисциплин, в том числе такой важной для нашего исследования, как синергетика, наблюдается явное тяготение к абсолютизации возможностей редукционизма. На основе исследования термодинамики в открытых системах пытаются построить общую теорию самоорганизации, распространяя весьма специфический механизм наиболее примитивной самоорганизации на любую другую, в том числе и на самоорганизацию человеческих
Отсутствие адекватного эволюционного объяснения истории как сферы конкуренции мобилизационных структур, формирующих в сложившихся обстоятельствах определённые общественные порядки, побуждает естествознание объяснять историческую эволюцию, исходя из самоорганизации атомов и молекул.
1.6. Космический эволюционизм и экологизм
Космический эволюционизм, стремясь обосновать новое эволюционное, новое космическое и новое гуманистическое мышление, выражает также потребность и в новом экологическом мышлении. Традиционный экологизм возник как реакция на угрожающее засорение окружающей среды антропогенными загрязнениями, отбросами производства, транспорта и отходами жизнедеятельности человека. Он был также реакцией на жестокое, варварское отношение к природе со стороны тех элементов техногенной цивилизации, которые безвозмездно присваивали и бессмысленно растрачивали огромные природные ресурсы, отравляли окружающую человека среду, нанося непоправимый вред и природе, и человеку. Такое грабительское отношение к природе было поднято на щит и постоянно пропагандировалось в Советском Союзе в сочетании с радикальным прогрессизмом, выражаясь в знаменитом лозунге Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача!»
К 60-м годам XX века положение в природной среде обитания человека сделалось уже не просто угрожающим, а вообще невыносимым. Природная среда индустриально развитых стран превратилась в сточную канаву цивилизации, а гибель природы поставила под сомнение выживание человечества. В этот период тревога, поднятая экологами, и экологические движения способствовали повороту к экологическим проблемам парламентов и правительств стран с развитой рыночной экономикой и принятие эффективных мер по защите окружающей среды. Загрязнять экологическую среду стало невыгодно и даже разорительно, что в условиях предпринимательской экономики, в которых каждый экономический субъект отвечает за собственное дело своим карманом, стало приводить к достаточно быстрым и существенным положительным изменениям в сфере охраны природы. Рейн и Темза, которые в 60-е – 70-е годы служили типичным примером «клоак цивилизации», в 80-е – 90-е годы очистились настолько, что в них стали разводить ценные сорта рыбы. Конечно, говорить о полной победе над разрушительными процессами, проистекающими из антропогенных загрязнений, было бы неверно, но не оправдались и прогнозы экологов, предрекавших быстрое приближение глобальной экономической катастрофы.
Прогнозы «Римского клуба», проведенные на базе компьютерных расчётов методом экстраполяции роста показателей потребления различных видов ресурсов, привели к выводу об исчерпании основных видов ресурсов в обозримом будущем и о неминуемости «ресурсного голода». Оказавшись в центре внимания мировой общественности в 70-е годы доклады «Римского клуба» оказали значительное влияние на экологическую политику развитых стран. Вместе с тем научная несостоятельность ряда фундаментальных положений традиционного экологизма нашла выражение во многих работах членов «Римского клуба» и особенно в концепции «нулевого роста», автором и защитником которой был профессор Д. Медоуз. Изданная в 1972 г. книга Д. Мендоуза «Пределы роста» содержала недвусмысленные выводы о неизбежности уже через 75 лет (то есть приблизительно в 2047 году) в случае сохранения прежних темпов развития производства и роста народонаселения разрушения экологической среды, исчерпания природных ресурсов со всеми вытекающими отсюда тяжелейшими последствиями для всего человечества. В этой книге и в изданной в 1974 г. работе «Динамики роста в ограниченном мире» Медоуз сделал попытку обоснования необходимости остановки экономического роста и принятия стратегии «нулевого роста», а в конечном счёте – остановки научно-технического и социального прогресса.
Несмотря на то, что концепции Медоуза получили поддержку со стороны экологов и экологических публицистов не только в «Римском клубе», но и практически во всём мире, они вызвали также и острую критику как со стороны экономистов и технократов, так и со стороны многих экологистов. Указывалось, в частности, на ограниченность самого метода экстраполяции, который пригоден только для количественных оценок, продолжения действия уже сложившихся ранее тенденций, но неспособен учесть неизбежные качественные изменения в развитии цивилизации. В частности, приводился пример экстраполяции роста гужевого транспорта в Лондоне в начале XX века, в соответствии с которой через 10 лет Лондон должен был оказаться под двухсотметровым слоем лошадиного навоза. Но на смену лошадиной тяге пришёл двигатель внутреннего сгорания, что породило новую проблему – загрязнения воздушной среды выбросами продуктов сгорания в двигателях автомобилей и расхода металла на производство автомобильных корпусов.
Резкая критика теории «нулевого роста» раздалась и из рядов экологов. В частности, американский эколог Б. Коммонер в книге «Змакнутый круг» выдвинул целый ряд неоспоримых аргументов против предлагаемого Медоузом и другими членами «Римского клубу» замораживания прогресса.
Точка зрения космического эволюционизма на данную проблему близка к взглядам Коммонера.
Угрозу существованию человечества представляет не только нарушение экологической безопасности, но и замедление прогресса (а тем более – его замораживание или остановка, выраженная в «нулевом росте» производственной базы прогресса). Учёные «Римского клуба» и его последователи во всём мире совершенно правы в том, что речь идёт о спасении человечества от экологической катастрофы, от исчерпания ресурсной базы человеческой цивилизации, от последствий прямолинейного прогресса. Но человечество будет действительно обречено, если оно не выйдет за рамки такого прогресса, если остановит своё развитие на достигнутом уровне прогресса, т. е. будет действовать в соответствии со стратегией ограничений развития, предложенной Д. Медоузом и поддержанной другими сторонниками традиционного экологизма.