Эволюция Генри 2
Шрифт:
— Дала же судьба напарников… Кстати, славная попка.
— С-с-пассиб-бо… Ох… — Дернулся я, когда ладонь Агнес легла напротив лица Марлы, и дальше сдерживаться не смог, полностью опав на поддерживающую руку брюнетки.
Через несколько секунд рядом показалась довольная мордашка блондинки, оттирающей кончики губ:
— Смазан, перезаряжен! Братство слов на воздух не бросает!
— Ты как, стоять можешь? — С интересом спросила меня Агнес.
— Ага…
— Тогда трусы натяни, а то они почти на голове Гретты, богохульник.
Я невольно обернулся на труп и понял, что сгорю
— Слушайте, — посмотрел я на брюнетку. — А если исповедаться потом — это помогает?
— Конечно! — Заверили меня. — Кому хочешь исповедоваться — мне или Марле?
— Лучше вам.
— Тогда к вечеру подбреюсь.
— А… Тогда не… В ад, так в ад… — Бочком пробрался я обратно к постели и притих в углу. В душе бурлили эмоции — от размышлений о тщетности бытия до уязвленного самолюбия.
В последний путь Гретту провожал даже с некоторым сочувствием — быстро отмучалась. Хотя зрелище все равно было нерядовым — для начала, Агнес каким-то образом зафиксировала труп абсолютно прямо, будто бы заморозив или парализовав его. А уже получившийся удобный объект — предсказуемый, не сгибающийся прихотливым образом — швырнула в окошко Марла со своей сверхскоростью. Тело покойной Гретты перелетело через часть дорожного полотна, через бортик и почти беззвучно упало в воду где-то за мостом.
— Покойся с миром, — неожиданно серьезно высказалась Марла и тихонько запела на латыни чистым и светлым голосом.
Следом песню подхватила Агнес. А я слов не знал, поэтому просто вслушивался и смотрел в окошко — где прихотливо вилась тонкая речка, исчезая за горизонтом. Кажется, это была река Сакраменто — не так и много мостов через реки по этой трассе. А мы, выходит, уже обогнули одноименный город с севера. До Сан-Франциско часа три, если с такой скоростью. Хотя небо уже побледнело над нами и розовело закатом вдали — совсем скоро Калифорнию накроет ночь.
— В ночь не поедут, — на мой вопрос мотнула головой Агнес, посерьезнев после церемонии похорон.
На ее глазах появились круглые очки с массивной оправой, сама она расположилась спиной к окну и делала пометки в записной книжке с плотной кожаной обложкой. Работала, пока позволял световой день.
Даже Марла — и та взялась за нитку с иголкой, перешивая под меня робу покойной монахини. Взяли не с трупа — из новых вещей, что принадлежали Гретте раньше. Остальные ее сумки вручили мне — мол, разбирайся. «Теперь это твое»…
В «наследство» достались два баула с перекидной лямкой и сумка размером меньше — с ремешком через плечо и множеством кармашков на замке.
Пожав плечами, я для начала расстегнул каждую из них, осмотрев сверху. В первом бауле — набор белья, одежды, пара легкой обуви в пакете. Касаться этого не хотелось. Во втором — довольно увесистом, все пространство занимал песочного цвета рюкзак, застежки которого удерживались навесным кодовым замком — миниатюрным, но увесистым, от неплохой фирмы. Третья сумка содержала аптечку — бинты, перекись, жгуты, какая-то медицина в таблетках и флакон с прозрачной жидкостью.
— Спирт найдешь — не трогай, это на праздник. — Посмотрела на меня поверх своей книжки Агнес.
— Ага, — закрыв аптечку, придвинул я к себе сумку с рюкзаком.
Интересно…
Бумажки
Опомнился, когда Марла вопросительно посмотрела на меня.
Я, смутившись, перешел на обычное зрение, а потом поймав себя, что смотрю на ее губы, покраснел и отвел взгляд.
«Так, рюкзак», — набрал я код, расстегнул первую застежку, повернув содержимое к свету, и в обалдении смотрел на часть снайперской винтовки.
Основная часть конструкции: с оптикой, отсеком под магазин, рукояткой и складным прикладом.
Быстро открыв соседние отсеки, обнаружил два ствола, длинную навинчивающуюся гайку для их крепления, два продольно-скользящих затвора под правую и левую руку, сошки с защитным чехлом, снаряженные магазины и принялся даже коситься на емкость со спиртом — вот он, праздник.
— Ничего там не сломай, — строго прокомментировала мой энтузиазм Агнес. — Нам это еще продавать.
Я уже разложил на полу одну из чистых ночнушек из баула с бельем и выложил все найденное туда.
— Не продается, проходите мимо, — буркнул я, собирая все воедино.
Несложно, интуитивно понятно — но на всякий я выложил перед глазами найденную в рюкзаке схему. Ага, тут два ствола под два разных патрона… Магазинов тоже два вида, по четыре на каждый. Есть банка глушителя.
Интересно живут монахини…
— Да пусть играется, — махнула рукой Марла. — Я слежу, чтобы магазин не снарядил.
— А он, вроде как, даже знает, как этим пользоваться… — Хмыкнула брюнетка.
Хотя я просто любовался на собранное оружие, даже пальцем не касаясь.
— Умею, — буркнул в ответ.
После трагедии в заповеднике к нашему дому потянулась череда приятелей отца — редкая, конечно, человек пять за два года. Но как-то сочувствие они проявить хотели — кто-то передавал маме деньги, кто-то пытался говорить со мной об отце. Двое забирали с собой в тир пострелять — ну а поскольку мама устраивала свою личную жизнь, то передавала меня на выходной без особых проблем. Так что про работу с оптикой — определение расстояния, поправки и все такое — мне было кому объяснить. Не профи, конечно — откуда? — но там все не особо сложно, если расстояния небольшие. А где в тире взять большие?.. Но на всякий, мне объяснили и про ветер, и про силу Кориолиса — зная, что вряд ли пригодится, но мне-мелкому это было интересно. Да и сейчас я готов был часами смотреть на совершенство, выполненное в металле и пластике компанией «Немезис Армс».
— Хоть чему-то армейские учат… — По-своему поняла Агнес. — Но винтовку все же убери. У тебя вон — работы сколько еще.
«- Ну мам! — А домашнее задание?!» — и вот это вот все.
Вздохнув, разобрал я обратно оружие и аккуратно положил в рюкзак. Тот, к слову, выполнен добротно — внутри отсеки мягкие, соседствующее железо друг другу не навредит.
Кодовый замочек перенастроил и вернул обратно.
«Ладно, что тут у нас», — уже понимая, что ничего более интересного в других сумках не будет, приступил и к ним.