Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи
Шрифт:
Так началось палестинофильское движение‚ и поэт Семен Фруг – «певец гонимого народа» – написал песню исхода:
И зорок глаз‚ и крепки ноги‚И посох цел… Народ родной,Чего ж ты встал среди дороги,Поник седою головой?..Вперед – под звуки старой песни!Века грядущие зовут‚И громы нам кричат: воскресни!И бури гимны нам поют…Тон задавали идеалисты‚ мечтатели‚ которые плохо представляли себе реальное положение дел на той
«Святая Земля стала почти пустыней‚ – свидетельствовал немецкий путешественник. – Некогда плодородные долины поросли сорняком. Леса уничтожены. Сегодняшняя Палестина – это огромная мусорная свалка. Руина‚ угнетающая своей мощью». Жило в ней тогда триста-четыреста тысяч человек: точно никто не знал‚ потому что по стране кочевали бедуины‚ да приходили арабы из других стран. Некоторые из них оседали на земле‚ но большинство не приживалось и шло дальше. Трансиордания – территория к востоку от реки Иордан – практически не была заселена‚ а к западу от Иордана редкое население жило, в основном, в горах. Яффа была крохотным городком‚ Хайфа – деревней.
К тому времени еврейское население страны насчитывало примерно 25 000 человек‚ из них 12 000 жили в Иерусалиме‚ составляя половину населения Святого города. 4000 евреев было в Цфате‚ 2500 – в Тверии‚ 1000 – в Яффе‚ 800 – в Хевроне‚ 300 евреев – в Хайфе. Это были нищие ремесленники‚ мелкие торговцы‚ люди без профессий‚ учащиеся иешив‚ а также старики‚ которые приезжали умирать на Святую Землю. Жили евреи и в селах‚ особенно на севере‚ в Галилее: сеяли хлеб‚ разводили скот‚ держали пасеки‚ выращивали апельсины и лимоны. Жизнь была нестабильной и опасной; воинственные бедуины устраивали набеги на поселения, грабили всякого‚ кто им попадался. За проезд по дорогам старосты близлежащих деревень брали пошлину с путешественников‚ размер этой пошлины зависел от настроения того‚ кто ее требовал.
«Этот кочующий народ‚ – писал христианский паломник об арабах‚ – управляется одними страстями‚ а потому в обращении с чужеземцами они никогда не бывают одинаковы; сегодня встретите вы патриархальное гостеприимство‚ завтра же рискуете быть ограбленным‚ убитым». Жаловаться было бесполезно: турецкие чиновники ничем не могли помочь‚ да и не очень стремились к этому. Они жили в покое‚ вдали от высокого начальства‚ со всякого просителя получали взятку‚ и без этого не решалось ни одно дело. Турецким солдатам полагалось защищать население‚ но порой и они брали пошлины на дорогах‚ потому что нерегулярно получали жалованье, и солдатам надо было как-то кормиться.
Было понятно, что переселенцы из России столкнутся со многими трудностями‚ и противник палестинофильского движения предупреждал: «Всякая мысль колонизировать Палестину является народным преступлением. Любое бедное семейство‚ эмигрирующее туда‚ рискует умереть голодной смертью. Пустынная азиатская страна… находится в первобытном состоянии… Понадобятся миллионы‚ чтобы привести ее в сколько-нибудь европейский вид… Столкновение с арабами тоже не приведет ни к чему хорошему».
В начале 1882 года приехали в Яффу Залман Давид Левонтин и Йосеф Файнберг, по поручению палестинофилов России купили участок земли. 30 июля 1882 года пять человек пришли на необитаемое, безводное место и поставили палатку на песчаных дюнах; один из них прочитал молитву‚ а остальные слушали его и плакали от
Среди первых поселенцев оказался Лейб Ханкин‚ человек энергичный‚ независимый‚ преуспевающий‚ и на новом месте он сразу выделился среди прочих. Ханкин построил первый дом в Ришон ле-Ционе‚ первым вышел в поле пахать‚ первым снял урожай с виноградника‚ первым поставил чан и стал давить виноград босыми ногами – «как предки наши в древние времена»; более того‚ он запряг в телегу верблюда – неслыханное новшество в тех краях, возил в поселение бочки с питьевой водой.
У поселенцев Ришон ле-Циона были постоянные стычки с арабами из окрестных деревень. «Многие выходили сильно избитыми‚ – вспоминал один из жителей‚ – но они все-таки не терялись и всегда выказывали необыкновенную храбрость и неустрашимость. Глядя на колонистов во время их стычек с арабами‚ я думаю часто: неужели это те самые евреи‚ которые на родине безропотно переносили всякие оскорбления и унижения? Где же их‚ будто бы‚ «прирожденная трусость»?.. Короткое время свободы и равноправия‚ сознание‚ что они не хуже других‚ посеяли в них смелость‚ мужество‚ самоуверенность! Нет сомнения‚ что наше подрастающее поколение не будет иметь понятия о робости своих отцов!»
В январе 1882 года в Харькове организовался кружок во главе с Израилем Белкиндом. Его участники решили отправиться в Палестину‚ составить там товарищества на социалистических принципах и подготовить место для тех‚ кто приедет следом за ними. Каждый из них обещал отработать три года в сельскохозяйственной коммуне‚ и в уставе кружка записали: их труд будет «не ради личного обогащения‚ а на благо народа». Свой кружок они назвали Билу‚ по первым буквам их девиза на иврите – из книги пророка Исайи: «Бейт Яаков‚ лху ве-нелха!» В переводе на русский язык это означает: «Дом Яакова‚ вставайте и пойдем!»
Представители харьковского кружка ездили по городам России для привлечения сторонников; кружки билуйцев появились в разных концах страны, куда входили несколько сот студентов‚ гимназистов‚ учителей‚ ремесленников‚ молодых людей без профессии. Были‚ конечно‚ сомнения‚ были колебания: не так просто расстаться с друзьями и близкими‚ уйти из университета‚ заняться сельским хозяйством в далекой стране. В марте 1882 года московский гимназист Х. Хисин записал в дневнике: «Отказаться от дальнейшего образования и в дикой стране приняться за плуг и заступ?.. Столько лет трудился‚ тянул лямку‚ я уже так сросся с мыслью о научной деятельности‚ – и теперь‚ недалеко от цели‚ променять всё это на тяжелый труд земледельца?!.. Всё время во мне происходила сильная борьба‚ я был как в жару‚ пока решился. Но теперь я спокоен‚ я знаю – чего хочу».
Первыми из билуйцев приехали в Эрец Исраэль Гилель Минц и Яаков Черток‚ вслед за ними отправились тринадцать юношей и одна девушка. 24 июня 1882 года они приплыли в Яффу и ступили на ту землю‚ которую собирались осваивать. Следом за ними‚ в августе‚ приехали еще шесть человек. Х. Хисин записывал в день отплытия из Одессы на пароходе «Россия»: «Последние прощальные приветствия с берега – и… «Россия» на всех парах уносит меня из России… Грустно мне стало на сердце при воспоминании‚ что… тут я вырос‚ научился чувствовать и любить… Но ты оттолкнула меня‚ дорогая родина! На мои ласки ты отвечала холодной‚ беспощадной суровостью. Жестокий удел выпал нам на долю: вечно сеять и никогда не пожинать‚ вместо заслуженной благодарности получать одну брань и насмешки… Но полно предаваться горькому раздумью; довольно уже жить в людях‚ пора обзавестись своим собственным домом».