Европеец

Фризман Л. Г.

Несмотря на трудности в пути, происшедшие от наступления дождливой погоды, Дон Педро проник во внутренность Минасской провинции вместе с императрицею, своею супругою, которая умела приобресть любовь и уважение народа бразильского. Монарх и августейшая супруга его везде принимаемы были с изъявлениями живейшей радости, и каждый город и местечко наперерыв старались торжествовать их присутствие блистательными празднествами. Жители Оиро-Прето (иначе Вилла Рика), главного города провинции, особенно отличились тогда своим усердием и великолепием. На городских улицах воздвигнуты были торжественные ворота, дома украсились коврами и цветами, толпы музыкантов проходили по разным частям города и на каждом балконе голоса правильные и согласные пели стихи в честь монарха. Дон Педро мог возвратить прежнюю любовь народа, если бы без различия принимал все знаки народной к нему преданности; но интрига всюду за ним следовала и везде расставляла ему множество сетей. Он сделал ошибку в том, что остался на несколько дней в одном из принадлежащих ему поместьев, в расстоянии на несколько миль от главного провинциального

города. Там еще раз окружил он себя людьми, к которым всегда имел слишком много доверенности и которые отчуждили от него сердца подданных. Эти люди завладели всеми ходами и выходами жилища императора, отстранили людей, имевших дотоле наиболее влияния, возбудили подозрения в уме своего государя и удалили от него президента провинции. Прокламация, вскоре потом изданная Дон Педром в пользу конституционного правления, произвела между минеиросами благоприятные для Дон Педро впечатления, и уже новые праздники приготовлялись императору, как вдруг он отправился далее. Это путешествие, лучше соображенное и исполненное, могло быть весьма полезно интересам Дон Педро, вместо того оно нанесло им решительный удар.

В продолжении более трех месяцев император не занимался делами правления, находившегося в Рио-де-Жанейро. Во время сего промежутка министры его не умели даже учредить правильных сообщений с провинциею Минас-Жераес; и хотя император удалился не на весьма большое расстояние от берегов моря, но иногда в продолжение двенадцати дней и более не получал никаких донесений.

Поспешно явился Дон Педро у врат столицы, когда в Рио-де-Жанейро почитали его еще отдаленным на неделю пути. При въезде его в город он встречен был с некоторым энтузиазмом, но в изъявлениях сей радости не было ничего национального. В них приняли участие только одни служители монарха, придворные и португальцы, которые с давней поры были в войне, более или менее явной, с бразильцами. Последние, приняв за оскорбление изъявления радости, им чуждой, начали бить стекла в домах, которые были иллюминированы. В улицах начались драки, и много было раненых и даже убитых.

Дон Педро думал восстановить спокойствие в столице, угождая республиканской партии, и выбрал министерство из среды народных представителей, ревностно приверженных к оной; но это соображение не имело успеха; беспорядки увеличивалась, и через десять дней император назначил других министров. По несчастию, последние были не любимы народом. Вскоре потом начали возмущаться креолы. Вооруженные толпы бродили по улицам Рио-де-Жанейро; несколько человек было убито, и последняя катастрофа была, как сказывают, ускорена интригою, которой мы не можем обнаружить совершенно в тесных пределах сего исторического очерка. Португальцы и бразильцы остроумны, но мало образованны и праздны. Они употребляют ум свой на интриги, и в них заключается вся их деятельность.

Составив новое министерство, Император предоставил, однако, начальство над войсками в столице Франциску де Лима [27] , который, как уверяют, принял сторону народа, но не потому, чтоб она была сообразна с его политическими мнениями.

Лима, всею своею властию, благоприятствовал возмущению и побуждал солдат оставить их государя. Он-то (мы предоставляем истории судить его), Франциск Лима, говорим мы, предстал от имени народа пред императора и требовал от него удаления тогдашних министров и восстановления прежнего министерства. Дон Педро дал ему ответ, достойный своего высокого сана, но Лима не был отрешен.

[27] Лима — Лима-и-Силва Франсишку де (1786–1853), бразильский государственный деятель, генерал, командующий столичным гарнизоном, в 1831–1835 гг. один из членов регентского совета при малолетнем бразильском императоре Педру II.

У Сан-Кристовальского дворца обыкновенно стояла довольно многочисленная стража; и она скоро перешла на сторону инсургентов. Таким образом, положение императора час от часу становилось затруднительнее. Тогда он принял намерение отказаться от короны и, без сомнения, давно имел имел эти мысли. Сам он сочинил акт отречения в пользу своего сына; он призвал к себе английского и французского поверенных в делах для сообщения им сего акта и требовал от них, чтобы они помогли ему отправиться в Европу. Главы революции приняли отречение Дон Педро. Он сел на корабль вместе с императрицею, юною королевою португальскою, и малым числом придворных.

Как скоро император отказался от короны, приступили к назначению регентства. Оно составилось из людей мало способных, но довольно умеренных, казалось бы, по некоторому чувству приличия, следовало только удалить от него Франциска де Лима.

В то время, как делались приготовления к отплытию на кораблях, долженствовавших перевезти в Европу Дон Педро и его спутников, принц, сын его, был провозглашен императором под именем Дон Педро II-го [28] . Некоторые беспорядки, неизбежные во время революций, еще возобновились, но вскоре все успокоилось и обыкновенная тишина и порядок были восстановлены.

[28] Дон Педро II (1825–1891) — император Бразилии в 1831–1839 гг.

Экс-император писал к Жозе Бонифасию де Андрада [29] и поручил ему воспитание своего сына. Старец сей, имевший, по общему признанию, великие дарования, согласился взять на себя

сию обязанность и поклялся свято ее исполнить. Выбор сей был совершенно справедлив и пал на человека достойного.

13 апреля 1831 Дон Педро удалился из Бразилии. Он оставил там людей, не умевших быть ему благодарными, и, может быть, там некогда будут жалеть о нем.

Главною его виною было рождение его в Европе; привязанность его к португальцам весьма естественна, но он обязан был пожертвовать ею для своих американских подданных. Он был окружен дурными людьми, не имел ни больших дознаний, ни опытности. История отдает, впрочем, справедливость его умеренности и великодушию, оказанным им в ночь 7 апреля, когда он отказался от короны; но история скажет также, что, сделав некоторые уступки, Дон Педро мог бы еще сохранить власть, и осудит его за отречение, которого от него не требовали: ибо сим отречением Дон Педро подверг всем случайным изменениям революции империю, коей он был славным основателем.

[29] Андрада Жозе Бонифаско д'Андрада-и-Сильва (1765–1838) — бразильский государственный деятель.

Дон Педро прибыл в Европу. Вчера император — сегодня простой гражданин. Он явился нам об руку с монархом, который вчера еще был отцом семейства и богатым гражданином.

Судьбы Бразилии лежат теперь на главе младенца. Он один, этот младенец, соединяет еще собою все провинции обширной империи. Одно его существование полагает преграду честолюбцам, являющимся отовсюду с равною посредственностью и равно гигантскими замыслами. Один он между бразильцами соединяет прошедшее с настоящим. Итак, да окружат особу младенца-монарха бразильцы, которые еще имеют понятие о чести своего отечества, которые любят законную свободу и не желают видеть ее разрушенною множеством корыстолюбивых и презренных тиранов.

Но спросят, может быть: что случится, если обитатели Бразилии, обольщенные пустыми возгласами честолюбивых лицемеров, удалят юного государя, посреди их рожденного? Мы жили среди бразильцев. Узы симпатии и благодарности соединяют нас с ними; мы любим Бразилию почти наравне с отечеством: да не требуют же от нас, чтобы мы старались проникнуть в собудущность, которая в сем предположении должна представиться в ужасном мраке…

Мы жили не в одной Бразилии: путешествовали и на берегах Ла-Платы и Уругвая. Еще недавно страна сия была прекраснейшею частию Южной Америки. Обитатели оной хотели учредить федерацию и начали разъединяться между собою. Каждый городок и деревня хотели иметь свое особое отечество. Люди, достойные всякого презрения, сделались начальниками и взяли оружие; народонаселение рассеялось или истребилось; Эстансии 55* разрушились; обширные пространства земли, из которых могли бы составиться целые области, заросли ныне бурьяном, и там, где прежде паслись многочисленные стада, видно теперь только множество одичавших собак, оленей, страусов и свирепых жагваров (Jaguar) 56* .

55 Эстансии, Estancieas, небольшие поместья земледельческие со всеми хозяйственными принадлежностями.

56 Жагвар — хищный американский зверь, похожий на барса.

Revue des deux mondes

V. С.С.Т-ой

Я знаю вас: младые ваши лета [1] Счастливою звездой озарены; Вы любите великий мир поэта И гармонические сны; Вам весело им вовсе предаваться, Их обновлять роскошней и полней, И медленно и долго забываться В обманах памяти своей; Вы знаете, как в хоры сладкогласны Созвучные сливаются слова, И чем они могучи и прекрасны, И чем поэзия жива. Умеете ли мыслию своею Чужую мысль далеко увлекать И, праведно господствуя над нею, Ее смирять и возвышать. Я знаю вас; но этими стихами Приносится вам жертва не моя; Я чувствую, смутился б я пред вами: Душой и сердцем робок я; Но пламенно я музу обожаю. Доступен мне возвышенный Парнас. И наизусть лишь то вам повторяю, Что говорится там про вас

[1] С. С. Т-ой — Теплова Серафима Сергеевна (ум. в 1861 г.), русская поэтесса. В альманахе М. А. Максимовича «Денница» на 1831 г. появилось ее стихотворение «К ***» («Слезами горькими, тоскою Твоя погибель почтена»). Распространился слух, что оно адресовано казненному К. Ф. Рылееву. Хотя никаких подтверждений этого в распоряжении властей не было, издатель и автор находились под угрозой репрессий.