Эйнит

Горышина Ольга

И тут она перестала улыбаться, и Эна тоже. Обеим стало неловко, обе одновременно подумали о матери Эны и спрятали друг от друга глаза.

— Идем же на кухню, — хозяйка поспешила нарушить неприятную тишину. — Ты можешь позвонить домой и предупредить маму, что задержишься?

Эна машинально сунула руку в задний карман джинсов, но не достала телефон.

— Мать плохо спала ночью. Вдруг она задремала, а я разбужу. Если что, она сама мне позвонит.

Действительно, пусть сама звонит. Хотя вряд ли станет волноваться. Подумает, что дочь тоже к озеру решила прогуляться! Имеет право, а что? И Эна пошла следом за матерью Дилана в кухню, примыкавшую

к гостиной, как и в доме дяди. Правда, там из-за второго этажа потолок был низок, как и в их калифорнийском доме — отец спокойно рукой доставал. Здесь же высокий потолок поддерживали темные деревянные балки, ярко выделяющиеся на белых стенах. Под раскрытым окном стоял узкий деревянный стол, по трем свободным сторонам которого примостилось по стулу. Четвертый же потерялся подле раскрытого верхнего шкафчика деревянной кухни, старой, но добротной. Только нижние дверцы, выкрашенные в какой-то противный бежевато-салатный цвет, портили приятное впечатление. На деревянной открытой столешнице красовался очередной кувшинчик с цветами, и Эна решила остановиться подле него.

— Вымой пока руки, — бросила хозяйка, разбивая в миску яйца, даже не ополоснув.

Угловая белая эмалированная раковина была доверху заполнена грязной посудой, оставшейся явно не только с завтрака. Эна с брезгливым видом попыталась просунуть руки под кран, не коснувшись тарелок, и была рада, что стоит к хозяйке спиной. К каждой дверце верхних шкафчиков была приклеена картинка — должно быть вырезки из календарей — с различными видами побережья Ирландии. Эна поискала полотенце и, не найдя его, вытерла руки о собственную кофту.

— Что я должна делать, мэм? — спросила она как можно вежливее, а то ей все казалось, что американский выговор придает речи нежелательную вульгарность.

— Возьми со стола бадью с мукой и вон в ту миску насыпь три чашки муки, там мерка лежит, а сито здесь, рядом со мной, — затараторила хозяйка.

Эна легко справилась с заданной работой.

— Я научу тебя печь самый простой хлеб.

Кэтлин глядела на гостью слишком уж нежно, и Эне подумалось, что той просто очень хотелось иметь дочку, чтобы хозяйничать вместе. Вот ее матери больше мальчики подходят. Она вон тоже во всем мальчик, ни одной юбки с собой не привезла.

— Никакой покупной хлеб не сравнится с домашним, — продолжала мать Дилана.

— Теперь добавь в муку по чайной ложке соли, соды и пекарского порошка... Нет, его надо две. Ты ведь знаешь, что ирландцы не используют дрожжи?

— Угу, — кивнула Эна, хотя не имела об этом никакого понятия, но нельзя же разочаровывать такую милую женщину!

Хозяйка тем временем достала из шкафчика банку с какой-то белой жидкостью.

— Кефир тоже лучше использовать домашний. Я могу дать вам закваску.

— Мы не пьем кефир, — тут же выпалила Эна, боясь показаться совсем недотепой, прося разъяснение, как тот готовится.

— Полтора стакана, — мать Дилана подлила кефир к яйцам. — Теперь четверть чашки кукурузного масла и хорошенько взбить.

В ее руках венчик мелькал с невообразимой скоростью, и Эна даже залюбовалась, пытаясь заодно вспомнить, есть ли что-то подобное у них на кухне. Блендер выполнял всю работу, даже яйца взбивал, если мать решалась приготовить омлет.

— Теперь сделай ямку в муке.

Эна погрузила в миску руку, и мать Дилана вылила содержимое своей миски, которое разом покрыло муку, как вышедшее из берегов озеро.

— Осталось добавить изюм и тмин. А теперь

аккуратно перемешай все ложкой.

Оставив гостью выполнять работу, хозяйка принялась греметь противнями. Эна так увлеклась, что не заметила, как вместе с ложкой стали кружиться и ее не убранные волосы. Обе руки она перепачкала в тесте, и пришлось на манер лошади откинуть назад гриву. Прямо над столом спускались с крючков сковороды, и Эна инстинктивно пригнулась, вдруг испугавшись, что ударится о них головой. Она опасливо обернулась и радостно выдохнула, обнаружив хозяйку стоящей у плиты к ней спиной. Тесто постепенно превратилось в рыхлый шар, который хозяйка аккуратно переложила на противень. Длинным ножом она вырезала на нем крест и принялась смазывать молоком.

— Это католический крест? — Эна теперь действительно заинтересовалась хлебом.

— Быть может, — пожала плечами женщина. — Это традиция, чтобы легче было готовый хлеб на четыре части разломить. Мы все крестом помечаем, даже лепешки. Мы вообще считаем, что есть в одиночестве нельзя.

Мать Дилана подняла тяжелый противень и поставила в духовку, издавшую при закрытии двери неприятный звук.

— Быть может, ты голодна?

Хозяйка вытерла о передник руки и уже потянулась к накрытой крышкой сковороде, как заметила, что из кармана передника просыпалась на пол соль. Кэтлин всплеснула руками и даже вспомнила на латыни пресвятую деву. Эна изумилась такой бурной реакции на соль, но всякое можно ожидать от заправских хозяек. Мать Дилана быстро собрала все на ладонь и засыпала обратно в фартук. Эна лишь плечами пожала и обрадовалась, что хозяйка хотя бы протерла полотенцем руки прежде, чем вернулась к плите.

— У меня остались с завтрака картофельные оладья и немного бекона.

Эна кивнула и направилась к раковине, в которой гора посуды только выросла, и теперь и вовсе стало невозможно просунуть под кран руки. Только как сказать о неудобстве хозяйке, не ставя в неудобное положение, Эна не знала, но Кэтлин спасла ситуацию сама:

— Погоди, я загружу посудомойку.

Мать Дилана чуть ли не оттолкнула гостью, спеша к раковине. Старая белая посудомоечная машина заполнялась быстро не ополоснутой посудой. Тарелки бились друг о друга, хозяйка что-то бурчала себе под нос, поправляя их, и вот наконец машина загудела, и мать Дилана принялась быстро скрести раковину спонжиком.

— Прости, моя девочка, за беспорядок. Я вчера совсем выбилась из сил, а утром боялась разбудить мужа.

Эна понимающе кивнула и вытерла руки о неожиданно появившееся на дверце полотенце.

— А где сейчас ваш муж? Не спит?

— О, нет. Он в огороде. Скоро кукуруза поспеет.

— У вас огород?! — больше от удивления, чем от любопытства воскликнула Эна.

— Мы же бывшие фермеры, как и вы, — улыбнулась мать Дилана, беря с открытой полки белую тарелку. — Вернее не вы, а те из вашей семьи, кто эмигрировал последними. Была бы жива бабка, многое бы рассказала. Я-то не очень вашу родословную знаю, хоть мы и из одной деревни.

Хозяйка вернулась к плите и зажгла под сковородкой газ.

— А сейчас ваш муж работает?

Эна хотела спросить кем, но потом посчитала вопрос слишком личным и успела его пусть криво, но перефразировать.

— Он, как бы сказать... — Кэтлин принялась заправлять за уши невидимые пряди.

— Он пока на больничном. Но скоро ему придется вернуться в офис. Он бухгалтер, но любит огородничать, очень любит.

Она быстро наполнила тарелку и протянула гостье, сказав по-ирландски: