Фабрикант
Шрифт:
– Чего гости предлагали? – спросила Екатерина Ивановна, тихонько вернувшаяся к мужчинам.
– Безделицу какую-то, – ответил Александр Петрович.
Саша живо пересказал маме содержание разговора.
– Как Никанор Алексеевич своё предприятие зятю доверил? Михаил Максимович купец грамотный, но уж очень … своеобразный, – женщина обняла сына и прижала к себе. – Вот Саша у нас умный и серьёзный растёт, такому семейное дело доверить не страшно.
– Кому ещё Никанору было фабрики передать? Две дочки в младенчестве умерли, только Татьяна выросла во здравии. Больше наследников нет. Зять хоть из фабрикантов, пусть и мелких. У нас по этой части забот больше, чем у государя-императора. Тому чего? Преставился
– Ты до ста лет живи, – Саша наклонил голову, чтобы дед не увидел заблестевшие в глазах слёзы.
– Постараюсь, внучок, постараюсь. – Александр Петрович грустно улыбался. – Я и так славно пожил. Как в Псалтыри сказано: «Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет, и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро». Мне семьдесят семь уже. Спасибо Господу, силу телесную и разум пока не отнимает.
– Почему они вам решили такое предложить? – Екатерина Ивановна осторожно увела беседу от грустных тем. – С подобным бы лучше обратиться к … более бережливым.
За столом раздался дружный смех. Все поняли, что речь идёт об известной купеческой династии, жившей неподалёку. Богатейшие люди, зарабатывавшие торговлей, мануфактурным производством и много ещё чем, отличались какой-то неумеренной скупостью. Мальчик навсегда запомнил историю про голубей, которую о них рассказывали. Не давало купцам покоя, что в их конюшне помимо лошадей, овёс охотно клюют голуби, чувствующие себя там, как дома. Расход-то возрастал. Проблема была серьёзной: голубь – птица особая, олицетворяющая Дух Святой. Вредить ему нельзя. Решено было бесполезных едоков отловить и увести подальше, за десяток вёрст, к другой фабрике. Через несколько часов птицы были в родной конюшне. Попытку повторили. На этот раз увезли совсем далеко, но и это не помогло – они вернулись. Посетовав друг другу на посланцев Святого Духа, купцы с незваными едоками смирились.
Уже совсем стемнело, видимый мир заканчивался вместе со светом керосиновой лампы на столе, дальше всё утопало в темноте, словно там и не было ничего, а во всей вселенной есть лишь луна со звёздами, да трое собеседников, сидящих у самовара. Идиллию прервал чей-то смущённый кашель из тьмы у калитки.
– Александр Петрович, прощения прошу за беспокойство. Телефонировали из Бонячек, заработала фабрика. Без происшествий обошлось, – сторож Каменской фабрики двигался к свету веранды.
Телефонная связь между фабриками Коновалова появилась не так давно, и сторож относился к нововведению со всей серьёзностью и ответственностью – если случалось принимать звонок ему, то докладывать о нём Тимофей Архипович спешил тотчас лично хозяину, невзирая на время суток, словно государев указ.
– Дедушка спать ушёл, Тимофей Архипович. – Саша подмигнул деду, настроение его было хорошим.
– Уйдёт он, рассказывай. Пока всё не узнает, спать не ляжет. – Он подошёл к столу и увидел Александра Петровича, сидящего в кресле. – Доброго вечера, Ваше степенство. Ишь внучок выдумал – спать, говорит, ушли. Да нежели такое бывало когда?
– Спасибо, Тимофей Архипович. Завтра туда поедем, посмотрим всё. Сашу тоже спозаранку разбужу, чтобы со мной ехал. Будет знать, шутник.
– Пойду свою службу дальше справлять. Доброй ночи всем. – Тимофей Архипович отошёл буквально два шага и растворился в темноте, даже силуэт его был неразличим.
– Мне Тимофей сказал, что ты днём на фабрику сюда
– Посмотреть ходил. Всё огромное, а пустота, народу нет никого. Машины словно спят, тишина такая – каждую муху слышно. А уже завтра всё загудит, и люди везде заснуют. Нынче ходишь и представляешь, что затерянный город нашёл или забытую цивилизацию. Но неуютно там, фабрика как мёртвая.
– С Божьей помощью заработает завтра. Отдохнули, попраздновали, пора к делам возвращаться. Значит, со мной завтра поедешь, Александр, – купец вмиг сделался серьёзным. – Везде вместе пройдём, послушаем, как дела обстоят. Привыкай потихоньку. А ты, Катерина, здесь на мануфактуру сходишь, проверь всё. А сейчас спать пора, завтра дела ждут.
Сноха послушно кивнула, Саша встал из-за стола неохотно, жаль было, что вечер закончился, но спорить с дедом бесполезно – спать, так спать. Только Маркиза не послушала хозяина и шмыгнула в ночную темноту по своим делам.
Утром поднялись рано. Кухарка Матрёна собрала на стол. Позавтракав, стали собираться по делам.
– Катерина, телефонируй в Бонячки, что мы приедем, – напутствовал Александр Петрович сноху, собравшуюся на фабрику в Каменке. – Думаю, на несколько дней там останемся.
День был солнечный и тёплый, домчались быстро. Проехать решили через село Тезино 7 , где Михаил Кормилицын на мануфактуре тестя решил понизить расценки. На тамошней главной площади было многолюдно. Народ шёл на фабрику получать новые расчётные книжки, подтверждающие наём на работу на ближайшие полгода до праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Пёстрая толпа сновала туда-сюда, но часто хаотичное движение замирало – люди останавливались, обсуждая какие-то новости. Известия, по-видимому, были нерадостные, поскольку разговоры о них были тихими, как на похоронах. Люди выглядели озадаченными и озлобленными. Кучер правил, умело раздвигая людской поток перед повозкой. Вокруг, несмотря на ясную погоду, было как-то мрачно. Только выехав из Тезина, путники почувствовали, как гнетущее ощущение покидает их.
7
Сейчас город Вичуга Ивановской области.
Через три версты были их родные Бонячки. Коляска бойко катила по знакомой улице. Мимо мелькали дома жилого квартала, построенного Александром Петровичем для своих работников, больница, школа и церковь. С другой стороны дороги зеленел роскошный, ухоженный парк.
– Н-да, разрослись наши Вонячки, – в задумчивости сказал купец.
– Ты почему так Бонячки обзываешь? – улыбнулся Саша.
– Это не я, – Коновалов-старший посмотрел с деланой простотой, хотя глаза были хитрыми. – Комиссию давным-давно в наши места прислали реестр поселений составлять. Вот они ходили и записывали: как называется да сколько дворов. Так и до нас дошли. Стали про всё это у крестьян местных расспрашивать, а те в ответ только «Ась?» да «Чаво?». Местные пришлым казённым людям никогда не доверяли. Переписчики рукой махнули и записали «Вонячки».
– Почему Вонячки? – внук смеялся в голос.
– Тогда здесь была глухая деревенька – всего-то два десятка дворов, да красильное заведение твоего прадеда Петра. Ткань едкими разными красителями отделывали, потом в ручей всё сливали, вот и пахло некультурно. Гости носы поморщили, а потом так и обозвали сообразно запаху. Никому и дела не было до того, что они в своих книжках накарябали. Много лет спустя эта оказия обнаружилась. Фабрика солидная, а где находится и сказать-то неловко. Хлопотать пришлось, чтобы благозвучное имя дали. Появились «Бонячки».