Фабрикант
Шрифт:
Коляска остановилась перед фабрикой. Трёхэтажное краснокирпичное Г-образное здание с ровными рядами окон было со всех сторон облеплено разнообразными пристройками и сарайчиками. Архитектура впечатляла не изысканностью, а масштабом на фоне окружающих домов. Во дворе кипела привычная деловая суета. Гул работающих станков за стенами был еле слышен. Александр Петрович сразу погрузился в привычный мир. Обходил цеха, слушал доклады управляющего и мастеров, перекидывался парой слов с многочисленными работниками. Саша удивлялся тому контрасту, который представляла нынешняя бурлящая фабричная жизнь вчерашней тишине пустой мануфактуры, куда он ходил в Каменке. Хотя сейчас и там всё так же. Затем с удовольствие обедал в здании правления
Назавтра Александр-младший готовился к итоговым экзаменам. Хотя он и числился учеником костромской гимназии, занимался, в основном, дома с приходящими учителями, а в Кострому ездил для подтверждения знаний. Дед ещё рано утром ушёл на фабрику. Мальчик был способным учеником, поэтому учителям не приходилось тратить много усилий и времени для объяснения необходимого материала. После гимназических занятий Александр Петрович приставлял внука к какому-нибудь служащему фабрики, чтобы Саша помогал ему в работе. Юноша постигал на практике все особенности фабричного производства: ведение учёта выработки товара, расхода материалов, начисление заработка, организацию отгрузок и поставок и ещё множество незаметных, на первый взгляд, тонкостей, которые позволяли огромному предприятию работать слаженно, словно часовой механизм. Работники понимали, что в помощниках у них наследник мануфактур, поэтому поначалу старались не очень загружать его своими обязанностями. Александр Петрович был однажды невольным свидетелем сцены, когда учётчик принёс своему юному помощнику чаю и продолжил свою работу, интересуясь у Саши не надо ли тому чего-нибудь ещё. Внушение было кратким, но суровым. С той поры ему приходилось трудиться по-настоящему. Вечером, после телефонного разговора с Каменкой, два Александра вышли из здания фабричной конторы. Погода была такой же тёплой, как накануне, только изредка налетал прохладный ветерок, напоминая, что лето ещё не полностью вступило в свои права. Они пересекли дорогу перед фабрикой и сели на скамейку у входа в парк.
– Как поработал? Что нового узнал? Или опять чаем со сладостями за счёт наставников баловался? – дед постоянно припоминал Саше тот случай, когда вместо работы его с почётом усадили отдыхать.
– Сегодня дрова считал, которые за зиму на отопление ушли, это как арифметика, только с практическим уклоном и мелочей много. Главное из виду ничего не упустить, не перепутать, а то потом исправлять муторно.
– Вникай, вникай. Ты должен иметь понятие обо всём. Тут премудростей много, за раз не охватишь. И учебника такого, где всё объяснено, нет. Только своим опытом и можно проверить, когда был прав, а когда ошибся. Ответственность за неудачи будет лежать только на тебе, никто её не разделит. К успеху каждый прислониться будет рад, а прогоришь – товарищей не сыщешь. Или пан, или пропал. Привыкай. От грамотных помощников тоже много зависит, но главный будешь всё-таки ты. Ладно, пойдём отдыхать. Завтра в Каменку поедем.
Утром Саша опять осваивал программу гимназии и получил задания, которые следовало выполнить до следующей встречи с учителями. Время ещё было – выехать договорились через час. Юноша открыл окно и в комнату сразу ворвался свежий ветерок, расшевеливший листки на столе. В фабричной конюшне кучер готовил к поездке коляску. Вдруг Саша увидел, как из дома управляющего здешней фабрики вышел Александр Петрович. Дед его заметил – дома стояли напротив друг друга. Купец помахал рукой, зовя внука к себе, вид у него был встревоженный. «Что случилось?», – подумал Саша и поспешил на улицу.
– Собирайся, выезжаем сейчас, – сказал Коновалов-старший.
– Что-то
– Вот и собирай свои бумаги, – Александр Петрович в задумчивости потёр лоб. – В Тезине у Никанора на фабрике бунт. Люди работу бросили, устроили беспорядок. Я здесь необходимые распоряжения отдал, но близко до них. Мало ли чего. Поедем в Каменку, там спокойнее. Заодно посмотрим, что у Разорёнова с Кормилицыным творится. Кучеру скажу, чтобы через Тезино вёз.
Времени на сборы Саше почти не потребовалось. Он быстро взял нужные книги, тетради и побежал назад. Дед уже устроился в коляске, от жары обмахиваясь платком. Саша сел рядом.
– Давай, Константин, – сказал Александр Петрович, – Через Тезино правь.
– Плохо там, Ваше степенство, – ответил кучер, – Надо бы мужиков с собой взять, а лучше мимо объехать от греха.
– Ты был там? – спросил купец.
– Быть не был, а пару знакомых оттуда видел, побеседовали. Приходили к вам на фабрику наниматься, но я сказал, что у нас народ набрали уже. Бузят в Тезине. Расценки хозяева снизили, люди злые ходят. Пока по соседним мануфактурам ищут работу. Шумят ежедневно, чтобы плату подняли, только управляющий на своём стоит. Работу вроде как бросили, пьянствуют. Обиженные к Никанору Алексеевичу за правдой пошли, он человек уважаемый, справедливый. Только оказалось, что нету его – уехал. Наверное, это зять на Томну его отправил, пока всё не уляжется. Там привольно, воздухи какие… Волга!
– Вот и увидим, что к чему, – сказал Коновалов. – Лишь бы к нам не пошли.
– В Бонячках-то им чего делать? – спросил кучер.
– От толпы, тем более пьяной, ждать всего можно. Не дай Бог, чтобы по округе шалить начали, – Александр Петрович перекрестился.
– Наши мужики их восвояси быстро отправят, пускай у себя творят, что хотят, а у нас ни-ни, – кучер лихо заломил картуз на затылок. – У вас в Каменке всё одно лучше, чем у них на Томне. Просторы какие! Красота!
– За дорогой смотри, любитель природы, – улыбнулся купец.
Коляска уже приближалась к селу, когда попутчики увидели скачущего навстречу во весь опор всадника. Константин осадил лошадей, чтобы бежали помедленнее, встречный тоже резко остановился у коляски. Спешащим оказался полицейский урядник Степан Иванович. Успокоив недовольно заржавшего коня, он сказал прерывающимся голосом:
– О! Александр Петрович! Добрый день, Ваше степенство. И наследник с вами.
Вид у урядника был обескураживающий. Фуражки почему-то не было и по лбу текли ручейки пота, которые смешивались с кровью, сочащейся из разбитой брови и оставляли на щеке розовую дорожку. Под глазом наливался синяк. Кобура на поясе расстёгнута, но пуста.
– Здравствуй, Степан. Куда коня так гонишь, что случилось? – спросил фабрикант.
– Разворачивайте коляску, – урядник был так возбуждён, что не слышал вопроса, -Бунт у Разорёнова на мануфактуре. В объезд к себе добирайтесь. Народ там вовсе озверел. Я телеграфировать скачу в Кострому, сами не управимся. Мужики пьют, безобразничают, чинов не признают, не суйтесь туда, Александр Петрович, Христом-Богом прошу.
– Езжай, Степан, справляй службу, мы объедем, не беспокойся. Спасибо за предупреждение. – сказал Коновалов. – Константин, разворачивай!
– Дед, я посмотреть хочу, – неожиданно сказал Саша. Александр Петрович так и застыл.
– Зачем, внучок? – начал было он, но вдруг кивнул и твёрдо сказал кучеру, – В Тезино вези.
Степан Иванович лишь вздохнул, махнул рукой и пришпорил коня, который, встрепенувшись, резво поскакал дальше. Со стороны Тезина доносился невнятный гул, словно разворошённый пчелиный рой искал того, кто его потревожил, чтобы искусать и прогнать от своего жилья. В начале единственной улицы ничего не происходило, было пусто, шум слышался дальше, с центральной площади.