Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия

Савченя Ольга

– Вестница, – Итенсиль прикоснулся к моему плечу.

– Этот клык как-то связан с вашим поселением, – улыбнулась, спрятав руки за спиной. – Духи обещали мне легкий путь от вас.

Он хмыкнул и, задумчиво глядя на калитку, протянул:

– Легкий путь… Я догадываюсь, почему духи привели вас к нам.

После обеда вцепившись в локоть Итенсиля, я шагала рядом с ним. Кейел, как преданный службе и ответственный человек, следовал за нами, отставая всего на пару метров.

– Знания об Энраилл распространяют немногие, – осторожно

возобновила беседу, украдкой поглядывая на точенный профиль эльфа. – Вы боретесь со всеми?

– Со всеми, кого удается отыскать. К сожалению, есть те, к кому непросто подобраться. Или скорее, невозможно.

– Мудрецы.

– Вы очень прозорлива, Вестница, – улыбнулся Итенсиль. – Сюда.

Мы обошли деревню околицей, приблизились к пруду, заросшему осокой. Сапоги Итенсиля застучали по деревянному мосту, доски заскрипели, немного прогибаясь. Острый кусочек кремня лежал на моем пути, и я намеренно наступила на него. Пальцы коснулись нагретого под солнцем дерева, камень галькой лег под босую ногу.

Боли не было.

Некоторые духи обещали защищать, но только когда попрошу. Сейчас я ничего не просила. Неужели чушь про вестницу не плод больного воображения? Духи Фадрагоса, что происходит?

– Вестница, мы доверяем Торварду, – Итенсиль оглянулся на Кейела, продолжая подводить меня к большому зданию, – но ваши спутники не должны знать, что вы увидите тут.

– Как скажете, – согласилась я, с интересом разглядывая нескольких крепких мужчин, разделывающих туши под соломенным навесом.

Один из них оставил работу. Вытерев о фартук руки, с протяжным скрипом открыл перед нами тяжелую створку большой двери и жестом пригласил войти в темноту. Я переступила высокий порог, поморщилась от едкой вони аммиака и тошнотворного душка тухлятины. Солома пощекотала лодыжки. Темно, жарко, что-то шелестело и ворчало со всех сторон. Солнечный свет проникал через щели в стенах и небольшие отверстия под потолком. Видимо, для вентиляции. Могли бы не утруждаться, все равно ведь не помогает. От смрада резало глаза. Они, кстати, привыкали к темноте, и то, что я видела, мне не нравилось.

– Вам нечего бояться, – Итенсиль шагнул дальше, вынуждая следовать за ним. – Мы спеленали почти всех лиертахонов, но есть самка… Пойдемте, я покажу ее.

Лиертахонов я запомнила бойкими, подвижными и очень опасными.

Тут их ломали.

Мы шли по широкой дорожке, присыпанной соломой и окаймленной решетками. Канавки по сторонам были заполнены испражнениями тварей, которые стекали по покатой, хорошо утрамбованной земле. В некоторых загонах подпорченные туши животных лежали там же, в грязи, и лиертахоны, способные двигать только головой, чавкая жрали. Полупрозрачные капюшоны вокруг морды подрагивали при каждом утробном рычании. Тела были спрятаны под чем-то плотным, серым, прижаты к полу, а хвост скован цепями. Цепи крепились к толстым железным столбам.

– Мы не можем пользоваться законными благами, –

продолжал говорить Итенсиль, – поэтому приходится всему учиться самим. Недалеко гора с раскаленным сердцем. Большие лиертахоны облюбовали то место. Мы нашли выступы прямо в воронке, над кипящем огнем, а на них гнезда. Сначала хотели спуститься, взять хотя бы часть кладки, но отправленным мужчинам очень быстро стало плохо, и они погибли, так и не поднявшись обратно. Пришлось ждать в засаде почти период, пока из яиц не показался молодняк. Взрослые особи появлялись редко, оставляли мясо и уходили. Когда лиертахоны подрастают и крепнут, начинают исследовать мир. Мы отлавливаем их и приручаем. Они прекрасные охотники, защитники и сторожи.

– Я не видела в поселении лиертахонов.

Хотелось поморщиться, но удавалось сдерживаться. Хищные твари опасны и злобны, но я знала, что значит лишиться свободы и права выбора.

– Они все у храма Перевоспитания. На первых порах искатели сокровищницы очень непокладистые, – мягко улыбнулся Итенсиль.

Чертов садист. И ведь всего-то минутами ранее казался нормальным эльфом…

– А вот самка, которую я хотел вам показать.

Я повернула голову и отшатнулась. Сердце заколотилось.

– Тише, – шепнул Кейел на ухо. Теплые ладони легли на плечи, слегка сжались. – Я с вами, Вестница.

– Она на цепи, – поспешил заверить Итенсиль, бросив недовольный взгляд на руки Вольного.

Забыла, что Кейел не оставил меня. Хлопнула его по пальцам и негромко сказала:

– Спасибо, Торвард. Я в порядке.

Чешуя лиертахона была белой, а под желтыми глазами тянулись синие полосы. Крылья и капюшон отливали сталью. Красивая особь, но оскал и злобный взгляд все портили. Тяжелый ошейник на шеи твари, оковы на хвосте, перезвон цепей и решетки между нами немного успокаивали.

– Вокруг нее ямы, – заметил Кейел.

Незнакомец – возможно, надзиратель, – почесал лысый затылок и ответил:

– Устали с ней бороться, но жалко убивать. Впервые видим такую окраску, а уж характер какой, – подошел ближе к решетке и кивнул на землю под самой стеной. – Умные звери, а эта умнее всех. Как спеленаем, сразу отказывается от еды, а освободим – только и знает, ямы рыть. Ишь, – показал кулак твари.

Раздув капюшон, она зашипела. Я не могла отвернуться, видела в ней что-то знакомое, ощущала отголоски теплых чувств глубоко в себе.

– Мы предполагаем, она хочет сбежать, – заложив большие пальцы за пояс штанов, пояснил Итенсиль. – Но ошейник не позволит. Непокорная самка. Пока в одиночестве, все время копает.

– И вы засыпаете ямы обратно? – поинтересовался Кейел.

Надзиратель развел руками:

– Глубоко роет и повсюду. Не оставлять же.

Головокружение усилило легкую тошноту, а в груди будто что-то заныло. Грязные стены сузились, сдавили. Захотелось чего-то непонятного, тянуло куда-то вглубь этой вонючей тюрьмы.