Факел Геро

Астрович Ната

— В чём дело, Бут? Может, объяснишь, наконец, чего мы ждём?

— Небольшая заминка, Семела. Скоро Кодр принесёт письмо, с которым ты поедешь в поместье господина Идоменея, чтобы передать его супруге подарок от племянника. Подарок — вот этот ребёнок, — Бут указал взглядом на девочку.

— Ты меня обманул! — завопила Семела

— В чём?

— Ты обещал, что Левкея покинет Прекрасную Гавань!

— Она её покинет. Усадьба Тритейлион находится за пределами нашего города!

— Всего лишь на противоположной стороне залива! — негодовала женщина.

— Это

так, не спорю! Но поместье господина Идоменея — обособленное место. Они живут своей общиной, у них есть храм для богослужения, они сами проводят праздничные шествия. Супруга господина Идоменея хоть и вносит значительные суммы в городскую казну, сама уже два года как в Прекрасной Гавани не появлялась и в общегородских праздниках участия не принимала. Городской совет с базилевсом *, конечно же, не рад такому повороту, более того, это может быть дурным примером для других, но указать господину Идоменею на то, что жена его пренебрегает городским обществом, никто не посмеет, — поделился сплетнями Бут.

В ответ Семела покачала головой:

— Если Исмена узнает…

— Она не узнает, — перебил женщину Бут. — Девочка станет воспитанницей хозяйки Тритейлиона и будет проводить всё время подле неё. Она никогда не покинет усадьбу. Даже рабы, отпущенные на волю господином Идоменеем, не желают уезжать из Тритейлиона. Так привязаны они к своим господам.

Семела устало слушала работорговца. Несколько дней и ночей в тревоге сделали своё дело — у женщины не было больше сил спорить с Бутом.

— Не волнуйся Семела, — продолжал успокаивать Бут, — отвезёшь письмо и рабыню, а вечером Кодр расплатится с нами.

— А если в Тритейлионе её не примут?

«Если не примут…, - мысленно повторил Бут и перевёл взгляд на девочку, которая оставила попытки достать водяную лилию и, усевшись на край постамента статуи Зевса, грызла яблоко. — Где она его взяла? Неужели нашла среди даров Тихеи? * Нет, всё это неспроста… Неспроста она вернулась…», — Бут не смог припомнить случая, чтобы ему пришлось дважды перепродавать раба.

«Если её не примут в Тритейлионе, то я оставлю её себе», — продолжил свой внутренний монолог мужчина. Семеле он ничего не сказал, боясь увязнуть в новых бесполезных спорах.

Глава 15. Дорога идёт в гору

1.

Крытая повозка медленно катилась по узкой пыльной дороге. Семела охала и хваталась за перекладину, поддерживающую ткань полога, всякий раз, когда повозку подбрасывало на неровностях дороги. Снежка изнывала от любопытства — ей хотелось откинуть занавесь и выглянуть наружу, но старая служанка, опасаясь, что серая дорожная пыль проникнет внутрь кибитки, запретила девочке прикасаться к пологу.

За стенами города ветер весело гонял по опустевшим полям сухие шары перекати-поля. Сквозь истёртую ткань полога можно было разглядеть очертания невысоких холмов, поросших

кустарником. Между холмами на небольших участках копошились люди, собирая последний в этом году урожай со своих наделов.

Снежка ощутила во рту привкус пыли, в горле запершило, ей очень хотелось пить, но она не смела попросить у Семелы флягу с водой. Девочка чувствовала раздражение женщины, было видно, что по какой-то причине Семеле неприятна эта поездка.

Ещё в доме того мужчины, что звали Бутом, маленькая рабыня догадалась, что в школу гетер больше не вернётся, но неизвестность впереди пугала меньше, чем перспектива вновь встретиться с хозяйкой школы и испытать на себе её гнев.

Она не поняла ни слова из того, что кричала ей красивая синеглазая госпожа. Были только боль и страх, а также желание убежать и спрятаться в укромном месте, где никто её не найдёт.

Если бы она могла вырваться из этих сильных цепких пальцев, то со всех ног бросилась бы к Пелею, который обещал, что будет просить свою добрую матушку выкупить её. На этот раз Снежка не потеряла сознание, только белая зыбкая пелена застлала свет. Она словно ослепла и оглохла, кто-то привёл её в каморку и положил на пол. Лицо горело, уши пылали огнём, прикосновение щеки к холодному земляному полу принесло небольшое облегчение.

Она почти не плакала, потому что от этого боль возвращалась с новой силой. Сколько времени прошло с того дня, как её заточили в чулане до той ночи, когда Семела перенесла её в купальню, девочка не знала. Снежка вздохнула. Всё осталось позади, там, за стенами каменного города — и красивая злая женщина, и дружелюбный синеокий мальчик Пелей.

Когда они только выехали за городские ворота, у юной рабыни мелькнула мысль — бежать. Неповоротливая Семела нипочём её не догонит, правда был ещё возница, но он тоже не молод и вдобавок к этому хромал.

Мысль о побеге быстро угасла, когда Снежка увидела, что степь отнюдь не безлюдна, и за городскими стенами тоже кипит жизнь.

В кибитке стало так душно, что Семела не выдержала и откинула полог. По обе стороны дороги тянулись поля, женщина восхищённо зацокала языком. После хлебных полей потянулись огороды, которые сменились стройными длинными рядами виноградников.

Повозка немного накренилась, дорога шла в гору. Снежка, высунув голову из кибитки, увидела внизу участки возделанной земли, мимо которых они только что проехали, края этих участков были удивительно ровными.

Когда они выехали к подножию широкого и высокого холма, Семела повертела головой и удивлённо пожала плечами. Местность вокруг была пустынной, даже трава здесь не росла, более того, в некоторых местах женщина разглядела следы огня, словно кто-то специально выжигал землю, чтобы на ней ничего не росло.

— Даже камней нет, — пробормотала женщина.

Снежка не разобрала того, что сказала Семела, но, кинув взгляд вперёд, пригорюнилась — повозка остановилась у мощных, обитых чёрным железом ворот. А она так надеялась, что ей отвезут в степь! К скифам!