Факел Геро
Шрифт:
Суета, царившая в предпраздничный день, никак не давала сосредоточиться и решить с какой просьбой ей обратиться к богам. Хиона хотела поговорить с подругой, но Клитии было не до неё. В преддверии завтрашнего праздника девушка была сама не своя. Она перебрала все свои платья и чуть не расплакалась, когда поняла, что для такого торжественного случая у неё нет подходящего наряда. Когда же госпожа пообещала найти ей хитон и красивую накидку в своих сундуках, то Клития так развеселилась, что принялась целовать и тормошить свою маленькую подружку, приговаривая: «Вот он завтра меня увидит! Вот увидит!»
— Кто
— Я тебе всё расскажу позже. Сейчас нельзя, а то желание не сбудется. Понимаешь?
«Не сбудется? Вот как? Значит нужно действовать тайно, чтобы никто не узнал? — задумалась Хиона. — Клита говорит, что господин Идоменей не бог, но, может быть, она ошибается? И его можно задобрить, как бога, поднеся какой-нибудь дар? Но какой? Из той вкусной еды, что готовит кухарка, он может взять себе, что пожелает. Красивые наряды и дорогие вещицы, что хранит в своих сундуках госпожа, привозит ей господин. Цветы в клумбах тоже принадлежат господину Идоменею, как и все остальные растения Тритейлиона. Что можно подарить тому, у которого всё есть?»
Хиона посмотрела в сторону андрона. Что если… Ей очень хотелось посоветоваться с Клитией, но тогда желание не сбудется!
3.
Дверь андрона оказалась не запертой, Хиона вошла внутрь и огляделась. Просторная комната с очагом, ложе-клинэ, низкий столик, на полу, ярко-красный с чёрной окантовкой, ковёр. Вдоль одной стены, от пола до потолка, полка со свитками, их здесь намного больше, чем в покоях госпожи. У противоположной стены тоже полка, на которой в хаотичном порядке расставлены статуэтки, узкогорлые сосуды с рисунками, серебряные блюда с тонким орнаментом. У окна кресло, накрытое медвежьей шкурой, в нем восседал господин Идоменей в то утро, когда госпожа привела её к ротонде.
Девочка заметила тёмный проём, который вёл в соседнее помещение, она направилась туда, но успела сделать всего два шага, остановилась, замерев перед необычным предметом — на треноге, в слегка наклонном положении, была закреплена прямоугольная столешница из чёрного блестящего, очень гладкого дерева.
В углублениях этой столешницы дрожали, переливаясь волшебными жёлтыми огнями, огромные медовые капли. Девочка наклонилась над столешницей, чтобы поближе рассмотреть это чудо, и заметила, что кроме ярко-жёлтых, есть ещё темно-коричневые и почти белые капли.
Все оттенки мёда были представлены здесь. Она лизнула одну из капель языком, но, к её разочарованию, этот мёд был твёрдым, как камень, и совершенно безвкусным. Хиона положила на ладошку одну из капель и осмотрела её со всех сторон. Внутри каменного мёда сидела маленькая мушка. Девочка потрясла камень, но мушка не пожелала вылететь наружу. Хиона оглядела остальные камни и ещё в двух заметила жука с серебряными крылышками и тонконогого паучка.
Громкий женский крик раздался с храмовой площади, и Хиона от неожиданности едва не опрокинула чёрную столешницу. К крику присоединились другие женские голоса. Торопливо сунув медовые камешки обратно в углубления, Хиона выскочила из андрона и наткнулась на старуху-рабыню.
— Что испугалась, голубка? Не бойся! Они так кричат, чтобы заглушить предсмертный рёв телёнка, что привели для заклания, — прошепелявила старуха. — Скоро мясник разделает тушу, и мы сможем вернуться
— Жалко его, бабушка, — пролепетала девочка, вспоминая белого телёнка с рыжим бочком и золотыми рожками.
— Потому госпожа наша и приказала увести тебя с площади перед жертвоприношением, рано тебе на это смотреть. А телёночка не жалей, его смерть угодна богам и принесёт много пользы всем, кто живёт в поместье.
Они поднялись на храмовую площадку, где царило веселье и громко играла музыка, люди были пьяны от вина и от запаха крови. С белого мраморного алтаря тонкой струйкой текла кровь, одна из рабынь собирала её в специальный сосуд-сфагейон. *
— Хиона! — Клития помахала ей рукой. — Иди скорее сюда, я заняла для тебя место за пиршественным столом.
Платье девушки было забрызгано кровью.
— Это хороший знак, — сказала она, показывая на пятна, — я стояла рядом с алтарём, чтобы господин Идоменей смог взять из моей корзины нож. Бычка держал Нисифор и ещё один раб. Госпожа дала мне выпить немного вина, чтобы я не боялась, но мне всё равно было страшно и на мгновение я закрыла глаза, когда открыла — всё было кончено.
— Господин Идоменей убил телёнка?
— Одним ударом!
Хиона бросила осторожный взгляд на хозяина Тритейлиона, сидевшего во главе стола. Лицо мужчины было спокойным, ничего не указывало на то, что некоторое время назад он нанёс смертельную рану жертвенному животному. Его одежда тоже была в крови. Впрочем, у многих участников заклания одежда была вымазана телячьей кровью. Запахло жаренным мясом, рабы поставили на пиршественный стол несколько огромных тарелок с истекающими соком кусками.
Праздник длился до самой ночи, некоторые рабы перепились и уснули прямо за столом. Идоменей первым закончил пиршественную трапезу. Он встал, за ним поднялись Федра с Галеной. Клития пыталась растормошить заснувшую на её руках Хиону, но девочка, едва открыв глаза, снова проваливалась в сон.
— Гектор, прошу, помоги Клитии, — обратилась к слуге мужа Федра.
Старый слуга осторожно принял девочку из рук рабыни и понёс вниз, к гинекею. Идоменей с Федрой немного отстали от идущих впереди слуг, в темноте мужчина положил руку на талию жены. Этот интимный жест всего в двух шагах от посторонних заставил Федру вспыхнуть от желания. Идоменей, почувствовав трепет её тела, крепко прижал жену к себе. Она не успела спросить, как он ответил на безмолвный вопрос:
— Нет, не к тебе. Ко мне ближе. — И увлёк Федру в сторону андрона.
Она не помнила, когда последний раз проводила ночь у мужа. Обычно Идоменей предпочитал приходить к ней на ложе в гинекей. Сейчас она чувствовала себя не женщиной, пребывающей в многолетнем браке, а любовницей, которая тайно встречается со своим возлюбленным. Не зажигая огня, в темноте, Идоменей торопливо раздел жену и, опрокинув на кровать, накрыл её нагое тело своим.
Потом они долго лежали, уставшие, безмолвные. Федра думала, как странно, что она совсем не скучает о своих сыновьях и её не беспокоит отсутствие писем от племянника. Теперь, когда между ними никто не стоял, их отношения стали более ровными и уважительными. Она ни в чём не перечила ему, а он рассказывал ей о своих планах и даже спрашивал совета. Словно подслушав её мысли, Идоменей сказал: