Факел Геро
Шрифт:
— Сегодня утром вместе с Нисифором я осмотрел склон холма, часть которого осыпалась в море, лишив нас гавани.
— Идоменей, — Федра попыталась разглядеть в темноте лицо мужа. — Неужели ты хочешь восстановить гавань и нарушить обещание данное Совету?
— Нет, моя дорогая, я не нарушу своего слова, во всяком случае пока они держат своё. Склон я осматривал с другой целью. Ещё год назад я решил укрепить его, обнеся подпорной стеной. Нисифор следил за работами в моё отсутствие, теперь необходимо выровнять площадку на вершине склона, и мы получим ещё одну террасу,
— Дом? Ты хочешь построить в Тритейлионе ещё один дом?
— Хочу.
— Но зачем?
— Затем, что всегда предпочитаю смотреть вперёд, моя дорогая жёнушка. Ведь когда-то наши сыновья выучатся и вернутся домой, в Таврику, со временем они обзаведутся семьями. Тому, кто выберет торговое дело достанется наш дом в Прекрасной Гавани, все мои склады и корабли. Тот, из них, кто захочет быть землевладельцем получит Тритейлион.
— Но ведь по закону, всё должно достаться нашему старшему сыну Алкиму…
— По закону — да, но я хочу распределить своё имущество между сыновьями, по справедливости. Поэтому ещё при моей жизни каждый получит свою долю, а я отойду от дел и поселюсь в том самом доме, что планирую построить. Надеюсь, ты не откажешься занять соседние покои? — спросил Идоменей с лукавой улыбкой.
— Идоменей! — воскликнула Федра. — Ты хочешь, чтобы мы вновь жили в одном доме?
— Ты против?
— Не знаю… сможем ли мы ужиться под одной крышей?
— Ты отлично знаешь, что сможем, наши последние дни и ночи тому пример.
— Но что же это будет за дом? Что ты задумал, Идоменей, расскажи!
— С новой террасы открывается отличный вид. Я хочу построить просторный особняк в два этажа с окнами на море. Все изобретения, что существуют в данный момент для обустройства комфортабельного проживания, будут использованы при строительстве этого дома. Прежде всего обогрев, под полами будут проложены трубы, по которым будет двигаться горячий воздух, поступающий из печей. Купальня с мраморной ванной и горячей водой, которая будет подаваться также по трубам.
— С таким отоплением не нужны жаровни…
— Ты права, нужды в жаровнях не будет. Я хотел тебе рассказать ещё о таком чуде, что позволяет зимой хранить тепло в покоях — это свинцовые окна, в переплёты которых вставлены кусочки разноцветного стекла, наподобие мозаики. Солнечные лучи, проникая через такое окно, озаряют внутренние покои дома особым волшебным светом.
— Идоменей! Неужели ты видел это всё своими глазами?
— Да, дорогая, и скоро ты всё увидишь сама. Уже весной мои корабли отправятся за мрамором для особняка на Парос. * Белый паросский мрамор * для внутренней облицовки стен, тёмно-синий элевсинский * и чёрный, с острова Лесбос, для пола.
— О боги! Но ведь это стоит огромных денег!
— Денег уйдёт немало, — согласился мужчина.
Они проговорили почти до самого рассвета. Когда Идоменей уснул, Федра тихонько покинула ложе мужа. Накинув на голое тело тёплую накидку, простоволосая, она быстрым шагом дошла до крыльца гинекея, радуясь, что никого не встретила на своём пути.
Он склонился над абаком * и замер в недоумении. Расклад псифосов * на доске никак не соответствовал последней цифре, вписанной в табличку. Мужчина несколько раз переводил взгляд с таблички на абак и обратно, пока, наконец, не убедился, что электроны, выполняющие роль костяшек-псифосов, расположены совсем не в том порядке, что были вчера, когда он оставил свои подсчёты.
— Гектор, кто-нибудь трогал абак? — спросил Идоменей вернувшегося слугу.
— Так никого не было, господин, — сказал Гектор и прикусил язык, он прекрасно знал, что госпожа провела ночь в андроне и видел, как она уходила утром.
— Не понимаю…, - вновь обернулся к абаку мужчина, — никто не убирал мои покои вчера?
— Нет, господин, вчера было не до этого. А вот сегодня должна прийти эта рыженькая, рабыня вашей госпожи, обычно она убирает андрон.
— Гектор, прошу, не оставляй её одну в моих покоях, проследи, чтобы она все вещи клала на свои места.
— Слушаюсь, господин.
Тем временем, Клития, укладывая волосы своей госпожи, вспоминала вчерашний день. Она восхищалась щедростью господина Идоменея, который в честь праздника подарил каждому рабу по серебряной драхме. Краснея и вздыхая описывала, как представительно выглядел молодой Нисифор, впервые возглавивший процессию рабов, как стойко он перенёс процедуру жертвоприношения. Она рассказала госпоже, что рабы из посёлка очень довольны праздником и сегодняшним выходным днём. Девушка весело щебетала, как птичка, не подозревая, что тучи уже сгущаются над её головой.
Глава 24. Плач в ночи
1.
На второй день после праздника Федра занялась подготовкой дома к зиме. Управляющий прислал в гинекей плотника, который должен был закрепить ставни в оконных проёмах и законопатить все щели, чтобы зимние ветра не выдували тепло из комнат. Приходящие рабыни помогли Галене и Клитии снять тонкие занавеси с окон и заменить их на плотные двухслойные полотнища. Затем два раба застелили пол в покоях Федры толстым войлоком, поверх которого раскатали ковры.
Помещение сразу погрузилось в темноту, и в этой темноте обитательницам гинекея предстояло жить до наступления весны. Только окно кабинета Федра оставила нетронутым. Здесь она собиралась заниматься рукоделием при свете дня в тихую безветренную погоду. Управившись с комнатами хозяйки, все перешли в соседнее помещение. Эти комнаты при Хионе ни разу не открывали. Первое, что увидела девочка, войдя внутрь — большой мяч, сшитый из разноцветных кусочков кожи. У стены стоял круглый щит, обитый медью, рядом лежал деревянный меч.